Старики и бледный Блупер
Шрифт:
У Бешеного Эрла на плече висит кольтовская автоматическая винтовка M16, но в руках еще и духовое ружье "Ред райдер". Он тощий, будто из концлагеря сбежал, а все лицо его состоит из длинного острого носяры и пары запавших щек по сторонам. Глаза увеличены толстыми стеклами, и одна дужка дымчатых очков, какие выдают в морской пехоте, прикручена проволокой, намотать которой можно было бы и поменьше. "По коням", – говорит он, и хряки начинают собирать свои вещи, винтовки M16, гранатометы M79 и захваченные у врага АК-47, рюкзаки, бронежилеты и каски. Скотомудила поднимает пулемет M60
– Надо б нам поторапливаться, братан. Мистер Недолет нам сердца повышибает, если опоздаем.
Ковбой собирает свой скарб. "Так точно, Эрл. Но ты с Джокером сначала переговори. Мы на острове вместе были. Он про тебя такого распишет – знаменитым станешь".
Бешеный Эрл глядит на меня. Лицо его не выражает ничего.
– Именно так. Меня Бешеный Эрл зовут. Гуки меня страшно любят, пока я их не грохну. Потом уже не любят.
Я ухмыляюсь.
– Именно так.
Бешеный Эрл ухмыляется, выставляет вверх большие пальцы, говорит: "Выдвигаемся, Ковбой" и выводит отделение из кинотеатра.
Ковбой пихает меня в плечо.
– Вот это, братан, мой бесстрашный командир. А я – командир первой огневой группы. Скоро командиром отделения стану. Жду вот только, когда Эрла похерят. Или он просто спятит на хер. Сам-то Эрл именно так главным стал. До него у нас главным старина Сток был. Просто суперхряк. Свихнулся напрочь. Ничего, совсем скоро и мой черед придет.
– Ну, Ковбой, ты там не расслабляйся. Не забывай, какой ты дурень. Ты же сам о себе позаботиться, и то не можешь. Помнишь, как легко я тебя завалил, когда сержант Герхайм заставил меня снайпера изображать? Я вот как думаю: надо бы Мудне твою маманю сюда на самолете доставить, чтобы она с тобою вместе по джунглям шастала.
Ковбой делает несколько шагов к двери, оборачивается, машет рукой, улыбается.
Показываю ему средний палец.
Когда Ковбой уходит за своим отделением, мы с Стропилой смотрим мультики про розовую пантеру. Потом берем свои винтовки и отправляемся в лавку, которая по виду ничем не отличается от обычного склада. Покупаем там всякую недорогую хавку.
Стоим в очереди, чтобы расплатиться за хавку военными платежными чеками. Стропила мнется, придумывает, как бы получше сказать.
– Джокер, я хочу… Куда-нибудь. Я на операцию хочу. Я в стране уже почти три месяца. Три месяца. А чем занимаюсь? Только рукопожатия щелкаю на наградных церемониях. Номер десять, хуже некуда. Мне надоело уже. Какая-нибудь школьница – и та бы справилась.
Он протягивает чеки миловидной кассирше-вьетнамке.
Когда мы выходим за дверь, юный вьетконговец-стажер принуждает меня капитулировать и разрешить ему почистить мне ботинки, а тем временем его старшая сестренка демонстрирует свою грудь Стропиле.
– Не гоношись, Строп, тебе же лучше будет. Успеешь еще и на операцию.
– Ну, Джокер, помоги, а? Как я смогу географии учить, если мира не видел? Забери меня с собой в Фубай. Договорились?
– Ага, а там тебя похерят на первой же операции, и я же буду виноват. Вернусь в Мир, а там твоя маманя меня отыщет. Она ж меня до усрачки отмудохает. Никак нет, Строп. А я ведь не сержант, я всего лишь капрал. И ответственности за твою тощую задницу не несу.
– А вот и несешь. Я же только младший капрал.
Мы с Стропилой заходим в контору Объединенной службы организации досуга войск и обмениваемся скользкими шуточками с девчонками из Красного креста, которые в ответ хлопают широко раскрытыми глазами и угощают нас круглыми пончиками. Мы спрашиваем девчонок из Красного креста, не думают ли они, что этими пончиками мы должны удовлетворять свои плотские желания, а они отвечают, что больше дырки от пончика мы ничего не заслуживаем.
Знакомства. Новые.
В конторе лежат кучи и кучи писем, которые пишут нам дети из Мира.
Дорогие Солдаты в боевой готовности:
Мы узнали, что во Вьетнаме все самые смелые, живые или мертвые. Мы все стараемся помочь вам вернуться домой в свои дома. Мы покупаем облигации. Мы помогаем Красному кресту помогать солдатам. Мы поможем вам и вашим союзникам прийти обратно. Если можно, мы пошлем вам подарки.
С приветом из вашей страны,
Чери
Дорогой боевой товарищ:
Мне восемь лет. У меня есть брат. У меня есть сестра. Там, наверно, грустно.
Искренне Ваш,
Джефф
Дорогой американец:
Мне хотелось бы поговорить с тобой по-настоящему, а не через открытку. У нас есть собака, она такая четкая. Она черная, с длинными волосами. Меня зовут Лори. Я всегда буду упоминать о тебе в своих молитвах. Скажи всем, что я люблю их всех, и тебя тоже. Ну, пока.
Твой друг Лори
Стропила читает эти письма вслух. Он еще способен умиляться.
А по мне эти письма – что туфли для покойников, которые ходить уже не могут.
Когда начинает темнеть, мы с Стропилой добираемся на попутках до хибары, отведенной для информбюро в расположении штаба 1-й дивизии морской пехоты.
Стропила пишет письмо матери.
Достаю черный маркер и ставлю жирный крест на числе 59 на крутом бедре голой женщины, которую я нарисовал в натуральную величину на фанерной перегородке позади своих нар. На моем бронежилете, на задней стороне – уменьшенная копия той же самой женщины.