Шрифт:
ПУТЬ ВЕДЬМЫ. Юлия Рокко.
Главная героиня, юная ведьма Роксалана, осталась сиротой из-за дворцовых войн. И теперь она вынуждена жить в глухом лесу.
Её одиночество скрашивают только ворон и кот, да летучие мыши.
История первая:
Старинная вязь колдовства
I
последняя ведьма
В солнечном сосновом лесу, неподалеку от звонкого целебного источника, укрытый от злобного невежественного глаза простеньким, но изящным заклинанием, стоит уютный домик молодой ведьмы.
Летом, когда многочисленные полянки вокруг сего тайного места покрывают розоватые
Множество противоречивых легенд и сказаний причудливым орнаментом оплетают Морианский лес. Множество невиданных существ населяют его тенистые недра. Но ни одна живая душа не знает, что вот уже как пятый год, скрываясь от могущественных врагов, живет в нем некогда известная на всю Империю своей расцветающей красотой младшая дочь придворной ведьмы, Роксалана Сорго!
Никого из родных не осталось у нее на этом свете, никого не пощадила глупая и жестокая борьба за внезапно опустевший трон, ни ее, казалось, несокрушимую мать, ни ее не менее наделенных магическими талантами старших братьев. Она, самая бездарная среди всего семейства, и единственная, загадочным образом избежавшая неумолимой инквизиторской плахи, нашла свое убежище в этой далекой от светской жизни, таинственной глуши, слишком быстро превратившись из холеной изнеженной аристократки в растрепанную лесную простушку.
К счастью, то немногое, чему успела обучить ее мать, оказалось достаточным, чтобы прижиться на новом месте. Благословение Богине, придворная ведьма была женщиной практичной. Не пренебрегая азами бытовой магии, она все-таки привила яро сопротивляющейся дочери навыки и кулинарии, и огородничества, и травоведения, и простейших охранных и формопреобразующих заклинаний. И хотя знала Роксалана их из рук вон плохо, однако, претерпев страшные лишения, кропотливо извлекая из затуманенной горем памяти хлипкую магическую вязь, она изрядно поднатарела в такой бесполезной для ее прошлой жизни науке.
Но не только боль от потери родных делала почти не выносимым первый год ее вынужденного отшельничества, но и чудовищное однообразие да скука, свалившиеся на Роксалану вслед за устоявшимся бытом. Не было больше многочисленных блистательных балов, захватывающих дух женских скачек, когда лучшие представительницы имперской аристократии, в возрасте от шестнадцати до двадцати трех лет, восседая на великолепных быстроногих кобылах, неслись во весь опор навстречу славе и шальному ветру быстротечной юности. А наградой за одержанную победу становилось покровительство императорского дома и возможность оказаться обрученной с самыми завидными женихами Империи. В тот год, прежде чем кровопролитный переворот потряс страну, достойная представительница семейства Сорго, оставив далеко позади более опытных наездниц лазурийской аристократии, пришла на финиш первой. На последовавших вслед за скачкам торжествах дочь придворной ведьмы, была объявлена невестой наследного принца… Мир власти и богатства расстилался перед восторженным взором Роксаланы!
А затем, все рухнуло. Сначала скоропостижно скончался Император. Придворная ведьма, обвиненная в преступном бездействии, приняла свою смерть от палача. Оставшись без защиты, императорская семья в какие-то три месяца, то ли от неведомой болезни, то ли по воле злого рока,
И не стало на свете юной невесты наследника престола, непревзойденной наездницы и светской красавицы. Зато появилась в лесной глуши заколдованного леса ведьма-отшельница, живущая с семейством летучих мышей под потолком, с проказливым котом Прохором и старым вороном Маврикием.
II
суженый мой ряженый…
Котел бурлил, то и дело грозя нерадивой хозяйке вздымающейся над почерневшими краями зловонной пеной. Сама «стряпуха», беззаботно приплясывая над распластанным на кухонном столе фолиантом, в очередной раз сверяла рецепт старинного зелья.
– Что ты скачешь, дурная? – в тысячный раз, по заведенному ритуалу, призывал ее к порядку поседевший от девичьих экспериментов Маврикий. – Вот увидишь, выйдет как в прошлый раз… И здоровенный фингал под глазом будет меньшим из настигнувших нас зол. Для того, чтобы прознать про очередного жениха, вовсе не обязательно пробуждать древние силы провидения. Вон сделай как все нормальные деревенские девки – сходи в полночь в баню, али брось через порог сапожок…
– Очередного жениха?
– ехидно переспросила Роксалана. – Ах, да как же я могла не заметить, вон их у моего крыльца целые толпы мнутся!
Ворон с ведьмой синхронно посмотрели в распахнутое настежь окно, за которым во все стороны расползался дремучий лес.
– Ну хорошо, с женихами и вправду здесь «перебой» – согласился с очевидным ворон, - но зачем связываться с тем, с чем опасались иметь дело куда как более маститые колдуньи?
– А затем, что во всей книге это заклинание единственное, что может сгодиться. Ты же знаешь, этот покрывшийся плесенью сборник заговоров и зелий – все, что мне удалось прихватить с собой из маминой библиотеки.
– И все же…
– В самом деле, Маврикий, - нетерпеливо перебила птицу ведьма, - что ты кудахчешь словно наседка. Мне надоело безвылазно сидеть в этой глуши. Вот уже пятый год на исходе, как я торчу здесь без дела. Мне скучно! Я хочу замуж! И в конце концов, мне осточертело всего бояться!
– Мяу, - прерывая спор, на подоконнике появился Прохор. Красуясь, он изогнулся причудливой дугой и вальяжно продефилировал по оконному проему, блеснув на солнце черным, лоснящимся боком.
– Пш-ш-ш, - зашипел котел и, в последний раз отчаянно булькнув, обдал усатого огненными брызгами загадочного варева.
Кот надрывно заорал и стрелой сиганул наружу.
– Не подохнет? – закусив губу, флегматично поинтересовалась молодая ведьма.
– Что ему, дармоеду сделается! – всегда недолюбливавший приблудного наглеца, не больно то охочего до ловли расплодившихся мышей, зато всегда готового пожрать на халяву, махнул крылом Маврикий.
Впрочем, волноваться за шкуру хвостатого Прохора всерьез Роксалана перестала уже давно. За время ее магических экспериментов на бедолагу уже столько раз выливались самые сомнительные настойки, протирки и прочие небезвредные жидкости, что любой другой на его месте уже давно бы охотился на просторах своего кошачьего рая. А этому – что с гуся вода. Даже проплешин не появилось.