Старинные Чешские Сказания
Шрифт:
Сильно опечалилась молодая княгиня и стала просить Брунцвика не уезжать и не подвергать себя опасностям.
А когда Брунцвик не захотел ее выслушать, горько заплакала она; заливаясь слезами, обняла его и стала молить, чтобы не покидал он ее одну-одинешеньку в тоске и печали. Принялся Брунцвик ласково утешать жену, говоря, что не останется она одинокой, что поручил он ее заботам тестя, который заменит его в управлении княжеством. И, сняв с пальца перстень, сказал:
– На память тебе оставляю этот перстень, а перстень с твоего пальца беру я с собой. И пока не вернется он к тебе, не верь ничему, что бы ты обо мне
После приезда тестя приказал Брунцвик оседлать тридцать коней, собрал свою дружину, распрощался с женой Ноэминью и ее отцом и, как подобает храброму рыцарю, отправился странствовать по белу свету в поисках приключений.
Много стран проехал он со своими рыцарями и оруженосцами и продолжал ехать все дальше и дальше, до тех пор, пока не преградила им дорогу вода. Очутились они на берегу широкого моря. Но не остановился Брунцвик и не повернул обратно. Раздобыл он себе корабль, сел на него со своей дружиной, погрузил своих коней и пустился по широкому морю в неведомые края.
Когда отчаливали они от берега, дул попутный ветер, и так продолжалось долгое время. Уже три месяца плавали они по морю; но однажды ночью ветер внезапно переменился. Потемнело и разбушевалось море. Буря кидала корабль Брунцвика из стороны в сторону; огромные валы то высоко его поднимали, то опять бросали в пучину. Ужас объял мореходов; но еще больше испугались они, когда вдруг увидели далеко впереди во тьме желтоватое сияние и повеяло на них сильным и резким благоуханием.
Начали они плакать и горевать, ибо поняли, что то сияние и запах исходят от Янтарной горы; знали они, что та светящаяся во мраке гора обладает страшной силой: людей, животных, корабли – все, что есть на пятьдесят миль вокруг, притягивает она к себе. А уж кого притянет, тот так на ней и останется: никогда, никогда больше не оторваться ему от Янтарной горы. Потому-то и были так велики горесть и страх мореходов, когда увидели они, куда гонит их ветер.
Напрасно молились они и просили бога, чтобы ветер переменился. Не переставал он дуть в ту же сторону и гнал их все ближе и ближе к горе. А когда они очутились в пятидесяти милях от нее, полетел корабль стрелой. Освещенный желтоватым сиянием, что далеко разливалось по темному небу и разбушевавшимся волнам, мчался он прямо к Янтарной горе.
У берега корабль сразу остановился; прямо перед ними возвышалась Янтарная гора. Море внезапно утихло, и Брунцвик со всей дружиной сошел на берег и вывел с корабля коней. Уже рассвело, и при первых солнечных лучах увидели они, что остров пустынен и безлюден и нет на нем ничего, чем бы они могли прокормиться.
Обойдя остров вокруг, заметили мореходы на берегу много истлевших, полуразвалившихся кораблей и человеческих костей, белеющих на песке под палящими лучами солнца. Приуныл Брунцвик со своей дружиной. Поняли они, что перед ними – останки погибших мореплавателей, и предчувствовали, что ожидает их такой же печальный конец. С тоской озирались они вокруг и вглядывались в безбрежную гладь морскую, где в необъятной дали зеленые волны сливались с горизонтом.
Придя в себя и отдохнув после бури, решили они попробовать выбраться с острова. Сели опять на корабль, оттолкнулись от берега, распустили паруса, схватились за весла и стали усиленно, без отдыха грести.
Сильно закручинился Брунцвик и упала духом дружина, убедившись, что суждено им остаться навеки на том злополучном острове. Пока были у них на корабле запасы пищи, жилось им неплохо. Еще дважды пытались они выбраться с острова. Но, как и в первый раз, снова и снова притягивала Янтарная гора их корабль.
Когда кончились все запасы, что хранились на корабле, путешественники начали убивать коней и питаться их мясом. А когда съели последнего, Брунцвикова, коня, наступил жестокий голод. Гибель была близка. В отчаянии искали они, чем бы утолить голод, но на всем острове не нашлось ни зерна, ни самой малой птички, ничего, чем бы можно было насытиться.
Когда стало ясно, что надеяться не на что, овладело всеми отчаяние; безропотно покорившись судьбе, уселись и улеглись дружинники на берегу около корабля и стали ожидать смерти. И начала смерть косить одного за другим. Пришло время, когда остались в живых под Янтарной горой лишь Брунцвик и старый рыцарь, по имени Балад. Однажды, сидя рядом с Брунцвиком и глядя в широкое море, молвил рыцарь своему молодому князю:
– Мой добрый господин! Если бы только знала твоя жена, если бы знали твои земаны, в какой ты беде!
Печально поник головой Брунцвик, слушая те слова. И тогда сказал ему Балад;
– Не печалься, мой добрый господин! Если ты послушаешь меня, то можешь отсюда выбраться. Только не ведаю я, куда ты попадешь.
– А что же будет с тобой? – спросил Брунцвик.
– Обо мне не заботься. Я стар, судьба моя меня не тревожит. Видно, суждено мне здесь остаться. Если спасешься и возвратишься со славой на родину, вспомни тогда о моей верной службе.
– Что же ты мне посоветуешь? – спросил Брунцвик.
– Видел ли ты, господин мой и князь, что в первый год нашего здесь пребывания прилетала сюда птица гриф? На второй год тоже прилетала она один раз. И в этом году прилетит непременно опять; думается мне, что в обычае у нее прилетать один раз в году на этот остров. Если ты пожелаешь, может та птица тебя унести.
– Но как же унесет она меня? – спросил удивленный Брунцвик.
Старый рыцарь указал на конскую шкуру, что лежала у корабля, и сказал, чтобы Брунцвик взял с собой меч и лег на нее. Когда тог все выполнил, завернул рыцарь Брунцвика в шкуру, зашил ее ремнями и отнес на Янтарную гору.
Вскоре послышался шум; поднялся вихрь, как перед бурей. Ветер тот поднимали исполинские крылья птицы гриф. Когда подлетела она, показалось Брунцвику, что над горой нависла огромная туча. Мгновение парила птица в воздухе на распластанных крыльях, потом вдруг камнем бросилась вниз, схватила Брунцвика, словно перышко, взмыла высоко вверх и улетела прочь.
И снова стало тихо и пустынно на острове под Янтарной горой. Печально стояли остовы истлевших и полуразвалившихся кораблей, бросая неподвижные тени на песчаное побережье. Белели на солнце кости погибших мореплавателей.