Старинные гербы российских городов

Соболева Надежда

Преемник Екатерины II Павел I отменил пышный акт пожалования городу самоуправления, который в виде рассылки Жалованной грамоты и красочного герба ввела императрица. 5 августа 1800 г. он издал указ — составить в Герольдии «Общий гербовник городов Российской империи». Все подлинники городских гербов, утвержденных монархом, хранились отныне в Герольдии. Вместо Жалованной грамоты и красочного подлинника герба городу посылалась только копия. По-видимому, смысл подобной процедуры был таков: уничтожить даже мысль о самостоятельности города, которую последнему давали Жалованная грамота и герб как символы этой самостоятельности. Воля монарха — единственное, что может определять степень прав города.

Герольдия рассылает по городам копии гербов вместо жалованных грамот, но вынуждена прервать работу. К власти приходит новый император — Александр I— и восстанавливает Городовое положение, Жалованную грамоту городам. Герольдии приказано приостановить рассылку копий гербов и производить «заготовление и выдачу городам грамот по точной

силе вышеизображенных 1785 и 1786 года указов». Одновременно указывалось «не останавливать… и сочинение из всех гербов общего городского гербовника для хранения оного при Сенате».

Однако в силу ли общей политики в отношении городского устройства и управления, проводимой правительством в первой половине XIX в. (исследователи правового положения русского города считают, что до 1846 г. Городовое положение конца XVIII в. не изменилось), в силу ли иных обстоятельств, но до 40-х годов XIX в. «Общий гербовник городов» так и не был составлен.

Только в 1839–1840 гг. в Герольдии решено собрать копии употребляемых городских гербов: их надлежало получить из всех губерний и уездов вместе с описаниями. Далеко не все губернии откликнулись на запрос, а некоторые города, как оказалось, вообще не имели гербов. Пора было, видимо, сочинить недостающие гербы, но Герольдия не проявляет особого энтузиазма в плане городского герббтворчества. Работу по сочинению гербов Герольдия намеревалась возложить на губернское начальство: пусть гербы составляют на местах «на основании исторических о каждом городе воспоминаний и других каких-либо местных сведений». Проходит время, и в октябре 1843 г. герольдмейстер Д. Н. Замятнин сообщает министру юстиции В. Н. Панину (который курировал деятельность Герольдии), что составление «Общего гербовника городов Российской империи» все еще не начато. Более того, в Герольдии даже нет рисунков городских гербов: несмотря на то что «подлинные высочайше утвержденные гербы городов должны храниться в Герольдии, но таковые, однако же, хранятся не в опой, по в Сенатском архиве, переплетенные вместе с прочими высочайшими указами». Это было большим неудобством, «ибо гербы те должны всегда находиться под рукою как для беспрестанных справок, так и для соображений при рассматривании сочиняемых новых гербов городам».

«Рассматривания» вновь не последовало, хотя министр юстиции лично указал Герольдии на необходимость создания городского гербовника, так как эта «обязанность не выведена из круга прямых ее занятий». Герольдмейстер оправдывался тем, что трудно-де извлечь рисунки гербов из Сенатскою архива, что средств у Герольдии мало…

Дело государственной важности — работа над подготовкой и выпуском «Полного собрания законов Российской империи» (далее: ПСЗ) — настоятельно требовало, чтобы Герольдия занялась проверкой помещенных в нем описаний гербов, составила недостающие гербы и т. д. Рисунки гербов, утвержденных и узаконенных как Приложение к ПСЗ, издали отдельной книжкой в 1843 г. В Герольдию после этого пришел список городов, вопрос о гербах которых оставался открытым. Ответ герольдмейстера был настолько невразумительным, что нельзя было понять: то ли гербов городам из списка не было дано вообще, то ли они не были утверждены установленным порядком.

Поскольку издание ПСЗ контролировалось правительством, Герольдия получила самые серьезные указания сверху содействовать унифицированию публикуемых в нем материалов о городских гербах. Особо отмечалось, что «если который-либо город, как, например, Астрахань и Газенпот, употребляют уже герб, усвоенный ему обычаем или начальством в старое время, то не сочинять для него нового герба, но подносить к высочайшему утверждению употребляемый им герб».

Оперативность, динамичность, четкость и планомерность действий по урегулированию и утверждению городских гербов — вот что требовалось от Герольдии. Соблюдение формы, четкой системы, которые кардинально не меняли суть многих предпринятых правительством Николая I мероприятий в различных областях государственной жизни, возводилось в основной принцип деятельности, закон, что влекло за собой распоряжения, предписания, установления… Вот и городское герботворчество, низведенное почти во всех странах Европы, главным образом под влиянием Французской буржуазной революции, до положения жалкой проформы, в России середины XIX в. подвергалось строгому регламенту и учету. Сам царь Николай I требовал, чтобы гербы составлялись строго «по правилам геральдики». Для большей упорядоченности их создания все дела по герботворчеству передали в ведомство министра внутренних дел. 3 мая 1829 г. именной указ по Министерству внутренних дел сосредоточил материалы, касающиеся гербов городов, губерний и областей, в Департаменте полиции исполнительной. Через Комитет министров рисунки гербов подавались на подпись царю.

Однако ведь сначала надо было появиться рисунку. И вот Министерство внутренних дел предпринимает ряд мер по сосредоточению у себя проектов городских гербов. 12 ноября 1836 г. в губернии и области, гражданским и военным губернаторам рассылается циркуляр с требованием уведомить, все ли города данной губернии имеют гербы; «и если не все, то, составив проекты гербов, доставить их в министерство для представления к утверждению». Что интересно в этом циркуляре? Министерство внутренних дел устраняет Герольдию от герботворчества и целиком возлагает его на местные

органы власти. Кто же на местах занимался созданием гербов? Вот что сообщал енисейский губернатор: в его губернии составление рисунков гербов было поручено Строительной комиссии, но она не выполнила задания. Тогда работу поручили «одному из учителей здешнего уездного училища, обучавшему рисованию». «Проекты гербов, — пишет губернатор, — составлены им под моим руководством и по отличительным свойствам каждого из округов». Кстати, среди проектов гербов этой губернии есть и герб Красноярска: «В голубом щите представленный венок и сноп из колосьев означают плодоносную почву земли; далее видно песчано-глинистое возвышение (яр) с обрывами красного цвета (Красноярск), облегающее Красноярск на большое пространство, по левой стороне реки Енисея». Но ведь герб Красноярска как города Томской губернии утвержден еще в 1804 г. (па гербе — красная гора)! А через 20 лет отослан другой вариант красноярского герба (Енисейской губернии): щит разделен горизонтально надвое, в верхнем зеленом моле — белая лошадь, в нижнем серебряном поле с левой стороны — красная гора. Не много ли гербов у одного города? В конце концов в 1851 г. у Красноярска появился еще один герб, последний вариант: в красном поле стоящий на задних лапах золотой лев, в передних лапах несущий серп и лопату.

Из Астраханского губернского правления прислана в 1839 г. известная астраханская эмблема с пояснением, что этот герб усвоен «начальством с давнего времени, вероятно, с покорения Астраханского царства под скипетр Российской державы». Оттуда же прибыли проекты городских гербов Красного Яра, Черного Яра, Енотаевска, они составлены «учителем здешней гимназии Шамшевым». А после нового запроса, в 1849 г., Астраханское губернское правление поручило губернскому землемеру, «соображаясь с описанием проектированных гербов для городов Красного Яра, Енотаевска, Черного Яра, составить оным новые проекты с соблюдением всех правил геральдики…».

Бессарабское областное правление прислало гербы, составленные в ведомстве областного землемера. Там же им дано соответствующее толкование, объяснены эмблемы.

Луганская же городская дума не нашла ничего лучшего, как утвердить проект городского герба, который составил коллежский асессор Першин.

Однако не только учителя и землемеры занимались на местах герботворчеством. В 1819 г. генерал А. П. Ермолов по собственной инициативе создал проект герба Грузии. Генерал намеревался представить гербы всех уездных городов, находящихся под его управлением. А новгородский, тверской и ярославский генерал-губернатор спроектировал герб Череповца и подал его на подпись императору. Герб уездного города Лепеля составлен витебским губернским предводителем дворянства. Проект герба Иваново-Вознесенска создал владимирский губернатор. Самарский губернатор прислал в Герольдию свои соображения о гербах Николаевска и Новоузенска. Рисунок герба города Таганрога был представлен таганрогским градоначальником, а гербы городов Екатеринославской губернии составлялись местным губернским начальством.

Приведем примеры прямо-таки массового герботворчества, которое осуществляли местные власти. Двадцать проектов гербов Грузино-Имеретинской губернии, Каспийской области, их уездов и городов представил Сенату министр внутренних дел. Он доложил, что эти гербы «начертаны по проектам совета Главного управления Закавказским краем». Гербы всех городов Енисейской губернии составило Енисейское губернское правление, гербы городов Семиреченской области — местные городские управления и т. д.

Требования, предъявляемые к создателям гербов, в XIX в. оставались традиционными: отразить в рисунке герба исторические, экономические и территориальные особенности города. Когда речь зашла о гербе Семипалатинска, «члены ратуши по совещании с почетнейшими купцами и мещанами» предложили такой проект герба: в одной части гербового щита помещен верблюд «с навьюченными на нем тюками в знак торговли на караванах с соседними азиатами», а в другой — соха «се всем прибором в знак хлебопашества населения, в результате которого разведена там китайская многоплодная пшеница и английская ярица».

Не все губернии могли дать четкие сведения о гербах подчиненных им городов. В курской чертежной найдены копии с гербов Белгорода и Путивля; как они туда попали — непонятно. Эмблемы Белгорода и Рыльска известны с первой трети XVIII в., а курский губернатор заявил, что эти города утвержденных гербов не имеют. Полтавский губернатор не сумел найти достойных внимания фактов и событий, на основании которых можно было бы нарисовать гербы городов Константинограда и Кобеляк.

Министерство внутренних дел, занимаясь территориальными гербами, с возложенной задачей справлялось, но работа невольно сопровождалась «межведомственными» сложностями, ведь часть гербов (копии, а возможно, и подлинники) оставалась в Герольдии, из-за этого на многие запросы министерство не могло ответить. Трудно было в середине XIX в. вести строгий учет всех прежних и вновь создаваемых гербов — возникали «накладки»: некоторые города (Кострома, Красноярск, Таганрог) стали обладателями сразу нескольких гербов; другие города (Самара, Белгород, Путивль, Рыльск, Царицын), имевшие «старые» эмблемы, оказались без официально утвержденных гербов. Не было единого центра, руководившего герботворчеством. Случалось, что проекты гербов одних и тех же городов составлялись в двух «конкурирующих» организациях: в Министерстве внутренних дел и в Герольдии.