Старинные гербы российских городов
Шрифт:
Среди российских городских гербов, однако, существует группа гак называемых старых гербов, в отношении которых в законодательных документах нет какого-либо разъяснения, и попытка аналогичным образом расшифровать их изображения выглядит не очень-то убедительно. А эти старые гербы, пожалуй, наиболее интересны, так как могут дать представление о времени возникновения первых гербовых эмблем, об их истоках, прототипах, аналогиях и пр.
Основная задача состоит в том, чтобы выделить эти старые гербы, определить, какую категорию гербов можно отнести к старым, а также — насколько они «стары».
По своей изобразительной конструкции старые гербы отличаются от прочих тем, что не имеют в щите наместнического герба (вспомним: для российских городских гербов характерным являлось размещение наместнического герба в верхней части щита герба городскою) Если же проследить по документам, то выясняется,
В группе старых гербов пет временного единства. Наиболее старыми можно назвать городские эмблемы, возникшие до XVIII в., т. е. до создания символики петровского времени. Впрочем, городскими их можно назвать только условно. Эти эмблемы ассоциировались в XVI–XVII вв. не с городами, а с землями и областями, составлявшими царский титул. Самые ранние территориальные эмблемы, часть которых впоследствии оформилась в качестве городских гербов, зафиксированы в XVI в. Им дала жизнь большая государственная печать Ивана IV. С уверенностью можно сказать, что до этого времени существовала эмблема, вошедшая позже в герб города Новгорода (см. о ней в гл. II). Впоследствии на протяжении более чем двух столетий эмблема претерпела изменения, хотя в основе композиция осталась той же, получив официальное утверждение в последней четверти XVIII в. как герб города Новгорода. При помощи табличного метода (см. таблицу в конце этой главы) легко устанавливается, что вопреки господствующему в отечественной литературе мнению эмблемы государственной печати Ивана IV на протяжении столетия (ко времени создания Титулярника 1672 г.) изменились. В Титулярнике 1672 г., а затем на рисунке, помещенном в дневнике австрийского дипломата И. Г. Корба (1698–1699 гг.), зафиксирован комплекс территориальных эмблем (33), оставшихся вплоть до последней четверти XVIII в., когда часть из них оформилась в виде городских гербов, неизменными.
Следующая группа старых городских гербов ведет свое происхождение от петровского времени.
Анализ эмблем, предназначенных для знамен полков, расквартированных в городах, показывает, что впоследствии они были использованы в качестве гербов этих городов. Рисунки данных эмблем (гербов) собраны воедино в знаменном гербовнике 1712 г. Еще одна группа городских гербов берет начало также в знаменном гербовнике, но более позднем — 1729–1730 гг.
В группу старых гербов входят и те, что сочинены в Герольдмейстерской конторе под руководством Ф. Санти и его преемников. Например, к старым отнесены гербы из гербовника герольдмейстера М. М. Щербатова, а датируется он временем, совсем уж близким к массовому герботворчеству, — 1776 г.
Как правило, при каждом новом составлении гербов, вернее рисунков эмблем, использовались уже имевшиеся пособия, предшествующие группы изображений тех же самых эмблем, пересматривались и заменялись детали, часто возникала новая эмблема вместо ранее существовавшей. Таким образом, постепенно, но неуклонно возрастало количество так называемых старых гербов. Итак, время возникновения эмблем, составляющих эти гербы, можно восстановить путем прослеживания их бытования в различных гербовниках, реестрах, списках рисунков и т. д. (см. таблицу в конце этой главы).
Определение времени появления эмблем, образующих старые гербы, ставит их в соответствующую историческую эпоху, дает возможность и основания для трактовки, расшифровки смысла, содержания эмблем, если, конечно, стоять на научной точке зрения, что эпоха влияла на создание, форму и смысловое содержание эмблемы. Изучение гербовых эмблем в качестве символов определенной эпохи включает гербы, в частности городские гербы, в круг источников, освещающих интересные и малоизученные стороны жизни русского общества. Расшифровка символизированного мышления наших предков составляет одну из важных проблем, которая в настоящее время находится в поле зрения ученых различных специальностей. Исследование принципов возникновения символики гербовых эмблем может внести определенный вклад в разрешение вопросов, связанных с истоками формирования средневековой символики, что в конечном итоге способствует увеличению наших знаний о мировоззрении человека прошлого, раскрывает закономерности его мышления. В этом аспекте для пас представляют особый интерес наиболее ранние эмблемы — XVI–XVII вв. Как уже отмечалось, комплекс территориальных эмблем, часть которых впоследствии существовала в виде городских гербов, имеется на большой государственной печати Ивана IV. Немецкий ученый Г. Штёкль впервые попытался интерпретировать данную печать как памятник, отражающий существующие политические идеи, а точнее, концепции о государственной власти, провозглашенную Иваном IV при помощи соответствующих символов. Он считает, что в плане выяснения взглядов Ивана IV на власть и государство печать не уступает по своему значению знаменитой полемической переписке царя с князем А. М. Курбским.
Один из возможных вариантов, позволяющих, на наш взгляд, дать более или менее убедительную трактовку эмблем, — подход к печати как к памятнику изобразительного искусства, созданному в определенный исторический момент. Художественная сторона не только ставит печат ь в ряд произведений изобразительного искусства XVI в., но и позволяет выявить присущие этому искусству черты: церковный символизм, сильное звучание догматической и морализующей темы, которые соответствовали идейной направленности искусства 40—70-х годов XVI в., призванного подкрепить и обосновать правление и «деяния» Ивана Грозною, взаимосвязь различных форм изобразительного искусства, единство сюжетов изобразительного искусства и литературных и т. д. В качестве примера последней взаимозависимости может служить казанская эмблема, дракон которой связан, как уже говорилось, с татарской легендой об основании Казани, вошедшей в Казанский летописец. Следует, однако, отметить, что элемент вероятности расшифровки этой да и других эмблем печати сохранится, во-первых, из-за невозможности абсолютной идентификации изображений, во-вторых, из-за многозначности каждого символа, в которой обязательна полярность трактовки, и, наконец, в силу невозможности абсолютного осознания современным человеком всех деталей, аспектов, моментов логики средневекового мышления.
В качестве примера рассмотрим хотя бы фигуры, составляющие новгородский герб. В летописи сказано, что на новгородской печати изображены медведь и рысь, поддерживающие «место» (трон). В одном из произведений старинной русской литературы — «Слове о разсечении человеческого естества» — о рыси написано, что она «убо есть пестра и своею пестротою прообразует пестротное житие и учение; сицевый нрав земных человек приличен есть еретиком и злым учителем». В том же произведении дается следующая характеристика медведя: «медведь убо многообъядлив (есть); сице и человек, аще объядастся, несть убо человек таковый, по медведь. И паки, медведь лют ногти (похты) драти; сице и человек, аще подобных себе такую же братию дерет, неси человек, но медведь». В приведенных примерах дается резко отрицательная характеристика животных, стоящих по обеим сторонам царскою трона. По-видимому, речь идет о людях, наделенных подобными отрицательными качествами. Однако в других произведениях традиционной письмен пос ги описание медведя не соответствует вышеприведенному. Рысь же ассоциируется с человеком, который обладает способностью зорко видеть, предвидеть, ясно представлять то, что не видят остальные. Полярность символики, таким образом, ведет к прямо противоположной трактовке этих эмблем.
При объяснении символики эмблем, с которыми нас знакомит печать Ивана IV, бросается в глаза их своеобразный «набор»: звери, птица, рыбы. К ним присоединяются некоторые «вещевые» символы — лук со стрелой, меч, жезл, престол. В комплексе — это понятия, зафиксированные в наиболее популярной из читаемых книг древности-Псалтири. Они были «приняты на вооружение» не только на Руси, но и в Западной Европе и не случайно почти все включены в перечень эмблем с исчерпывающей расшифровкой, используемых в качестве символов в искусстве Западной Европы середины XV — начала XVII в. «На Западе и на Руси, — пишет академик Д. С. Лихачев, — сущность средневекового символизма была в основном одинакова; одинаковы же были в огромном большинстве и самые символы, традиционно сохранявшиеся в течение веков…»
Итак, «картинное» выражение понятий, которые встречаются на печати Ивана IV, — не только зримый образ (фигуры животных, рыбы, птица и т. д.), наделенный характерными физическими признаками. Это — своеобразные идеограммы, сутью которых мог быть или какой-то христианский догмат, или ассоциация с определенными нравственными качествами человека, а возможно, то и другое одновременно. Поэтому эмблемы печати Ивана IV являются, скорее, символами идей, а не символами территорий, которыми отдельные эмблемы становятся впоследствии. Это не значит, что при создании таких эмблем не использовались местные традиции. Как показывает пример казанской эмблемы, местные традиции могли способствовать формированию связанной с ними символики.