Старость аксолотля
Шрифт:
Лужный не ксенотик, хотя безопасно носит титул Первого Сизигента. Именно он двадцать семь лет назад, в примитивной орбитальной лаборатории над Шадрой, впервые совершил полную имплементацию глии в организм Homo Sapiens – свой собственный. Ксенофилактический шок едва его не убил. Потребовался ряд спасательных РНКдакций, образец искали на ощупь, генотип Лужного – сущий музей глиологии, побоище научных теорий; с фенотипом не лучше.
Он не ксенотик, не неспящий – у него нет Стража, он может спать, может давать волю любым эмоциям, предаваться органическим экстазам и мукам – состояния его мозга не перевоплощаются в активность сжатой глии, и с его стороны не грозят никакие безумные Ваяния, раздирающие планеты и дестабилизирующие солнца. Тем не менее, он носит глию в теле и в душе, жесткая стампа сворачивает ближайшее пространство-время в сущее четырехмерное оригами, с наиболее выделяющимися двумя плоскими уступами, начинающимися где-то под лопатками и простирающимися на пять метров каждый – при порывах и до двадцати.
Лужному также знакома неумолимая настойчивость глио-интуитивного предчувствия, пугающий натиск диких ассоциаций, сосредоточенность и рассеянность одновременно – он хорошо все это знает. По сути, он единственный, кто способен одновременно на глио-гадания и сон, и его сновидения подобны ядерной вспышке, иллюминации в высоком разрешении. Он первым разложил карты и произнес: «Это тоже наука». От него пошли мы все. В том числе Петрч и его раскольники.
– Петрч, Петрч, Петрч, майгод…
– Значит, считаешь, что он прав?
Лужный издает протяжный свист, наверняка означающий раздражение.
– Ты спрашиваешь как детсадовец. Покажи мне идеологию, за которой не стоит хотя бы частичная правда. Каждая утопия имеет глубокое обоснование в реальности, от которого отталкивается. Сейчас ты расстроишься и спросишь, оправдывает ли цель средства, – и мы так и будем беседовать о банальностях. Фред, ради всего святого!.. Эх. Давай лучше пройдемся.
Он встает, внезапно снова красивый и молодой; неподвижная оболочка остается на лежаке. Вот они, настоящие out of body experiences [188] , мысленно усмехается Агерре. Так отрывается пневма от сомы.
188
Астральные проекции (англ.).
Они спускаются с террасы на склон холма, зелеными волнами стекающий к далекому озеру. Трава блестит от дождя, холодная влага вечернего воздуха наполняет легкие. Закат над Гельвецией.
– Я знаю, о чем ты на самом деле спрашиваешь. Ты хочешь, чтобы я заверил тебя, что ты не совершил ошибку, – Лужный бросает взгляд на Агерре, который идет рядом, опустив голову. – А может, ты как раз ошибся, и вина лежит на тебе? Но, естественно, ничего подобного я сказать тебе не могу.
– Ну уж…
Лужный смеется, хлопает ксенотика по плечу.
– Ладно, я тебя прощаю.
– Никаких сегодня советов?
– Советов? А разве я когда-то давал тебе советы? Я лишь рассказывал о предчувствиях. А какие решения ты на этом основании принимал – уже другое дело.
– Только не говори, будто ты не предвидел и их.
– Может быть, может быть. Сейчас, например, я скажу тебе, что это только начало.
– Что?
– Иван и этот его раскол. Будут и другие. Раз уж он показал, что такое возможно и оно вовсе не означает конец света.
– Как раз наоборот!
– Не означает. Все успокоится, установится новое равновесие. И от вас будут уходить следующие, движимые теми или иными мотивами. Орден в настоящее время строит из себя консервативного молоха, который душит мечты молодых, он идеально подходит для того, чтобы бросить ему вызов.
– Благодарю покорно.
– Но я тебя обрадую: они еще долго останутся на обочине, именно Ordo по-настоящему представляет ксенотиков.
– Как много уйдет?
– Не знаю. Одна треть.
– Майгод.
– Ладно, говори, зачем на самом деле пришел.
Агерре садится под сосной, распрямляет ноги, опирается головой о ствол. Он рассказывает о последнем проекте Габриэля Пайге, воспроизводит слова доктора Чена. Лужный кружит поблизости, то и дело останавливаясь и подставляя лицо дождю.
– Понимаю, – наконец говорит он. – Способ идеального убийства ксенотика. Возбуждаем ближайший бассейн жидкой глии, и у выбранного ксенотика электроэнцефалограмма превращается в прямую линию.
– Да.
– Ты боишься, что тебя первым возьмут на прицел, как только узнают технологию? А может, они уже ее знают. Они никогда не простят тебе этого Горпаха.
– Но это же лицемерие чистой воды! Они сами пытались меня прикончить. Габриэля зарезали, не задумываясь.
– Ищешь для себя оправданий? Фред, ты Primus Inter Pares Ordo Homo Xenogenesis, для тебя нет оправданий; им можно, но тебе нет. Это не лицемерие, а если даже и так, то особая, благородная его разновидность…
– Слушаю и ушам своим не верю.
– Только не говори, что не отдавал себе отчета. В иерархических структурах подобные проекции идеалов неизбежны. В конце концов, именно так спланирован ОНХ. Ты король, помазанник божий, как бы абсурдно это ни звучало. Как думаешь, что они чувствуют, целуя твой перстень?
– Ты меня удручаешь, Виталий.
– Таково мое обаяние.
Агерре выбирается из-под дерева, отряхивает брюки. Дождь перестал, зато по зеленым полям широко разлились тени. Они бродят в лужах мрака.
– Значит, спрашиваешь, снилась ли мне твоя смерть?
– Снилась? – быстро задает вопрос Фредерик.
– Моя тоже.
– Тебя пока не прогоняют с Земли, похоже, не все так плохо.
– Я до сих пор считаю, что они зря боятся. Я не ксенотик, я не могу Изваять никакую Смерть.
– Да уж, знаю твою теорию: Смерть как усиленная стампа.
– Но это правда! Сравни случившиеся до сих пор Смерти и стампы умерших ксенотиков, их остатки. Я уже видел карту Смерти Куомо. А Марсель Тато? Он при жизни ходил в электромагнитном сиянии!
– У нас все еще слишком мало данных.