Старость аксолотля
Шрифт:
Конструкт, который Фредерик обнаруживает по прибытии на место, ясно доказывает, что SR не намерено следовать кратчайшим путем. Это нечто вроде неполной сферической клетки, вращающейся вдоль оси, параллельной оси красного гиганта, с частотой полтора оборота в час. Важнее всего, однако, размеры: поперечник конструкта превышает семьдесят километров. Клетка замыкает в себе целую зону, вырезанную по расчетам Проекта в соответствии с критериями Горпаха.
Когда Агерре приближает к ней свой Сад и выравнивает скорость, становится видна невооруженным глазом структура скелета сферы. Она удивительно напоминает структуру «затвердевших» дисперсионных телескопов: сверхтонкая завеса из полуорганического живокриста, с многочисленными нерегулярными утолщениями, фрактальными наростами, – и все это в масштабах гектаров. Сквозь большие дыры в завесах видны звезды, просвечивает нескончаемо богатый фон космоса. Выращенный инструментарий Сада показывает Фредерику в неглубоком Иллюзионе, что эти дыры, по сути, также поросли двух– и трехмолекулярными слоями живокристных нейроводов.
С внутренней стороны наростов гладкая поверхность сферы вспучивается какими-то дополнительными сооружениями. Сигнал с кодами Петрча идет из самого обширного, наверняка это Сад клетки – и именно туда направляется Агерре.
Петрч открывает широкий радиоканал параллельной передачи одноразовых шифров для безопасной связи через Иллюзион. Агерре принимает их и приветствует Ивана в переднем верхнем четырехстенном кубике. Примус Societas Rosa весь в белом – свободная рубашка с расстегнутым воротником, широкие штаны, белые мокасины – лишь ярко-красная вышитая роза на месте сердца портит однотонный цвет одежды. Он широко улыбается Фредерику, и вокруг его фиолетовых глаз собираются морщинки.
– Прошу, – говорит он, обводя широким жестом темную конструкцию, к которой медленно приближается Сад Агерре. – Я тебя ждал.
Фредерик молча наблюдает за раскольником, высматривая новые проявления болезненной рассеянности Петрча, доказательств того, что он подверг себя глиоинтуиции. Но это ведь всего лишь Иллюзион, Иван может себя редактировать посредством бихевиористических фильтров, образ вне Глины ничего не доказывает. С другой стороны – на Лазури Иван тоже был иллюзионный.
Внешний живокрист Сада Агерре соприкасается с живокристом Сада Сферы. До этого Фредерик переформатировал свой Cage/Armour, чтобы не деформировать конструкцию резкими гравитационными провалами. Сады срастаются, ортовиртуальный Петрч ведет Фредерика по темному туннелю. Агерре пришлось выключить макрос искусственной силы тяжести – он плывет на поводке неглубокого гравитационного узла, падая, падая, падая прямо на дух раскольника.
Агерре переживает настоящую бурю дурных предчувствий, его атакуют фаталистические ассоциации всевозможных форм, начиная с воспоминаний о детских сказках. Одинокий герой по своей наивности является безоружным в башню чародея. Король доверился изменнику! Сейчас раздастся хохот дракона, смех ведьмы. Он сходит во тьму подземелий некроманта, откуда выйдет как зомби. И так далее.
А Петрч фактически способен на нечто подобное – если до этого он на своем сверхсветовом компе взломал крипто импланта Фредерика, особых трудностей у него не возникнет. Одно из совещаний, которые проводил Агерре в Иллюзионе во время полета, касалось именно этого вопроса.
Он советовался, мало что соображая, с Хесьегом, Шарским и Пхавиштаврдатрой Шудрой, доктором военной наноинженерии, как и остальные двое, апатридом на вассальной присяге ОНХ.
– Есть три способа вторжения, – объяснял Хесьег. – Во-первых, тот, к которому восприимчивы все с имплантом, а особенно со Стражем, – через нуль-временные связи, то есть, коротко говоря, Иллюзион. Во-вторых, через радиовход. В-третьих, посредством физического вмешательства. Два последних касаются лишь ситуации, подразумевающей контакт в Глине, но вы предусматриваете таковой, фрай.
– Что касается вторжения через Иллюзион – это как раз та самая «одержимость», о которой шумит пресса в связи с глиокристом. Если он и собрался взламывать чьи-то коды, то именно твои; мы предполагаем, что он уже их взломал.
– Если так, – прервал Шарского префект, – то зачем он тащит его на разговор с глазу на глаз в Глине?
– Понятия не имею, – пожал плечами Иммануил, – но неспособность вообразить его мотивы не освобождает нас от обязанности рассмотреть вариант. До сих пор мы догадывались об их мотивах последними. Так что… у него есть коды. Что дальше? Либо мы полностью отрезаем себя от Иллюзиона…
– Это невозможно.
– Знаю. Либо отключаем редактирующие функции и накладываем на них печать какого-нибудь твоего утонченного майдпринта. На практике это означает, что все функции, перепрограммирующие Стража, и часть его функций, отвечающих за психофизиологическое равновесие – те, которые работают на основе данных внешнего мониторинга, – могут быть каждый раз активированы лишь после личной авторизации. Естественно, Иван и дальше будет иметь возможность овладеть тобой косвенным образом – подделывая Иллюзион, накладывая собственные ортовиртуальные конструкты. Но как только ты заметишь, что что-то не так, можешь сбросить имплант к исходному состоянию, поскольку это как раз одна из защищенных функций.
– А диагностическая программа? – вспомнил Агерре.
– Диагностик, о котором мы говорили, может обнаружить лишь уже совершенные манипуляции и работает только от внутреннего оператора. Как сторожевая программа реального времени он стоит не больше, чем любой другой watchdog импланта, который точно также можно отредактировать, раз уж хакер вторгся в твой мозг. Честно говоря, мы не уверены в этом диагностике даже при столь ограниченном действии. Я послал его фрай Настазии, но…
– К делу, – рявкнул Хесьег. – Что с радиовходом?
– Это вторжение, в принципе идентичное обсуждавшемуся ранее, только троянский конь здесь вводится на электромагнитных волнах, либо в каком-либо другом потоке данных, для носителя которых открыт менеджер импланта. Если ты когда-то таким образом настроил опции менеджера, Петрч может тебя хакнуть даже тоном голоса, хореографией движений своего тела, частотой морганий, статистическим распределением звука в произносимых словах. Так что совет следующий: закрой под майндпринтом все входы, кроме одного – скажем, окна холодного водорода, – и даже его зарезервируй для конкретного использования. Никаких черных ходов с аварийными паролями, тревожными кодами, интерпретаторами визуальных шифров и тому подобного дерьма.
– И в-третьих?
– В-третьих, – вздохнул Пхавиштаврдата, выпрямляясь в кресле и складывая руки на столе, – физическое вмешательство. Оно возможно при непосредственной близости в Глине. «Непосредственная близость» означает в данном случае возможность введения высокомолекулярных модулей в ваш организм, фрай, в течение нескольких секунд. Основы я вам излагал перед атакой на Горпаха. Тогда мы немного импровизировали, эта область не может похвалиться богатой историей практических применений. Критерием остается одно: создание новых, высших структур мозговой коры. С Горпахом, хотя и могло бы показаться иначе, мы поступили мягко. Хард-версия дает на выходе труп – мы сканируем имплант и мозг, не обращая внимания на последствия для организма. Если Петрч пойдет этим путем, не будет никаких задержек, никаких предупреждений, тех статистических четырех секунд на передачу живокриста. Вам ничего не даст, фрай, даже самый строгий мониторинг, самые быстрые сторожевые программы, вы не успеете среагировать. В первой волне ударит высокоэнергетическое аналитическое нано, оно раздвинет вашу кожу, раскрошит кости черепа, откроет мозг – трепанация за миллисекунды. Защититься не удастся. При открытом штурме на уровне нано даже кутрипический Хамелеон не имел бы шансов. Можно лишь пытаться не допустить контакта. Так что нексенотику я бы сказал: не оказывайся в поле его зрения. Для ксенотиков же я разработал макрос для НавигатораXG… Вы меня слушаете, фрай?