Старшины Вильбайской школы
Шрифт:
— А мы было испугались, — говорил Тельсон: — Парсон вообразил, что вы хотите задать нам нахлобучку.
— И не думал. Это ты вообразил, а вовсе не я, — отозвался сконфуженный Парсон.
— Неправда, ты… А какой скандал учинили мы в парламенте!.. — обратился Тельсон к Ридделю. — Это все Парсон; он первый затейник на такие штуки.
— То есть я всегда первый попадаюсь, — поправил Парсон с видом угнетенной невинности.
Риддель засмеялся.
— Кстати, Риддель, слыхали вы, что сегодня назначено частное заседание парламента? — спросил Тельсон.
— Нет, не слыхал. По поводу чего же?
— По поводу вас.
— Меня?!
— Да, и даже не по поводу, а против вас. Вас хотят исключить из членов парламента.
Для Ридделя это было совершенною новостью.
— За что же меня хотят исключить? — спросил он с удивлением.
— Все из-за этого дела с гонками: за то, что в прошлый раз вы не хотели сказать, кого подозреваете. Многие уверяют, будто вы сами в этом замешаны. Только вы не бойтесь: я, Парсон и все наши пойдем на заседание и отстоим вас.
Ридделю не хотелось говорить с мальчиками на эту тему; к тому же время уходило, а они были еще далеко от Виндгама и его затруднений; между тем необходимо было добиться, правду ли говорил дневник. Надеясь на недогадливость своих собеседников, Риддель решился приступать к делу прямо.
— Не знаете ли, отчего Виндгам не пришел на последнюю практику крикетистов? — спросил он.
Мальчики переглянулись.
— Н-не знаю, — отвечал Тельсон и покраснел.
— Вообще последнее время он какой-то грустный, — продолжал старшина.
Он особенно рассчитывал на эту фразу, и расчет его оказался верным. Если дневник говорил правду, то и Тельсон и Парсон сильно интересовались делами Виндгама и даже негодовали на него, Ридделя, за его строгость к мальчику. Значит, раз он даст им случай, они должны им воспользоваться и замолвить слово за товарища. Так и вышло.
— Еще бы ему не быть грустным, когда его исключают! — сказал Парсон с жаром.
— Исключают? За что? — спросил с притворным удивлением Риддель.
— Как за что?! За «Аквариум». Ведь вы хотите жаловаться на него директору… Если вы пожалуетесь, его, наверное, исключат.
— А вы-то как об этом узнали? То есть о том, что Виндгам ходил в «Аквариум».
— Очень просто: мы возвращались из Шельпорта от Броунов в карете директора, то есть не в карете, а на козлах, и видели, как Виндгам выходил из «Аквариума» с Сильком и Джильксом, — объяснил Тельсон.
— Мы никому об этом не рассказывали. Не понимаю, как вы об этом узнали, — прибавил Парсон.
Потом оба заговорили разом:
— Уж если исключать Виндгама, то Силька и Джилькса и подавно: наверное, это они завели его туда.
Но Риддель их больше не слушал. Он думал о том, как бы поскорее повидать и успокоить Виндгама. Ему было страшно стыдно перед своим маленьким другом: как мог он заподозрить его в такой низости! Завтрак, однако, был еще не кончен, до уроков оставалось минут десять. Нужно было разыграть до конца роль любезного хозяина, и Риддель принялся усердно потчевать своих гостей. А те в счастливом неведении того, зачем их пригласили, без умолку болтали. Они давно уже забыли все свои страхи и чувствовали себя, как дома. От Виндгама они перешли к собственным маленьким провинностям, в сотый раз рассказывали, как им досталось от мистера Паррета, красноречиво пожаловались на него за то, что он их ужасно допекает ученьем. Но всему бывает конец. Зазвонил колокол к первому уроку. Гости вскочили — один с недоеденным яблоком, другой с губами, выпачканными вареньем, — и стали прощаться.
— Погодите минутку, — остановил их Риддель. — Не знаете ли, чья это книжка? Я нашел ее вчера у подъезда.
Веселый смех приветствовал появление маленькой черной книжки, в которой мальчики сразу узнали старую знакомую.
— Ах, это Бошер! Вечно он теряет свой дневник. Я уверен, что он это делает нарочно, — сказал Тельсон.
— Так это дневник Бошера? Передайте ему, пожалуйста, и скажите…
— А вы читали его? — перебили мальчики Ридделя. — Не правда ли, какая чепуха? Там всем достается. Наверное, он и вас называет «противным», говорит, что вы «много о себе думаете», и тому подобное. Он это обо всех говорит.
— Не помню, не заметил… Во всяком случае, мне его дневник доставил большое удовольствие, можете передать ему это от меня. А теперь идите, а то мы все и так уже опоздали к уроку.
По уходе гостей Риддель живо собрал свои книги и отправился в класс с облегченным сердцем. За уроком он был очень рассеян»: он все думал о Виндгаме, о том, как тот обрадуется, когда узнает, что все его беды кончены. Конечно, Виндгам был все-таки виноват: ходить в «Аквариум» строго запрещалось. Но, обрадованный тем, что мальчик оказался чистым от всяких подозрений в низости, Риддель не мог заставить себя взглянуть серьезно на его настоящий проступок. В первую же перемену Риддель пошел отыскивать Виндгама. В классе его не было. Ридделю сказали, что он вышел в коридор, а пока он разыскивал его по коридорам, начался второй урок. Только в самом конце большой перемены Риддель встретил наконец Виндгама и успел шепнуть ему, чтобы он приходил после обеда на двор к той самой скамье, на которой он сидел накануне с Сильком. Когда Риддель явился на назначенное место, Виндгам его уже ждал. Совесть больно упрекнула Ридделя, когда он увидел жалкое, испуганное лицо своего любимца. Мальчик, видимо, ждал своего приговора.
— Прости меня, Виндгам, я очень виноват перед тобой, — начал Риддель прямо. — И не гляди так грустно — все уладилось.
Мальчик смотрел на него с недоумением.
— Я… да лучше я расскажу все по порядку. Наверное, ты удивился, каким образом я узнал о том, что ты был в «Аквариуме». Представь же себе, что до вчерашнего дня я об этом не имел понятия.
— Как?! Да ведь вы говорили со мной об этом, когда мы виделись в последний раз! — воскликнул недоверчиво Виндгам.
— То-то и есть, что не об этом. Когда я говорил, что считаю своим долгом рассказать обо всем директору и что честь всей школы опорочена твоим проступком, ты думал, что я говорю об «Аквариуме»…
— Разумеется! О чем же другом могли вы говорить? Ведь я сам почти сознался вам в этом.
— Как же ты не сообразил, что честь школы не может иметь никакого отношения к твоему походу в «Аквариум»?
— Не знаю… я об этом не подумал, — проговорил Виндгам растерянно и вдруг прибавил, встрепенувшись: — Так о чем же вы говорили?
— Я подозревал тебя в другом… мне стыдно даже сказать, в чем. Я думал, что ты подрезал шнурок шлюпки Паррета.
Виндгам весь вспыхнул и вдруг разразился почти истерическим смехом.