Старт
Шрифт:
Воображение Деяна взбудоражено тревогой, он представляет себе все более страшные картины. А может быть, это они, умирающие, видят подобное в предсмертном сне.
Деян совершенно изнурен, но воображение его не останавливается. С командой спасателей он поднимается на вершину, чтобы оглядеться.
От горизонта до горизонта — белый ритм. Абсолютное безлюдие. Деян с биноклем еще военного времени исследует каждую впадину, каждый выступ. Наконец бинокль замер.
В окулярах — две-три черные точки. Издали они кажутся почти
— Неужели они прошли там? — Деян опускает бинокль, он поражен. — Немыслимо!
Ужас его растет, каждую минуту он убеждается в том, что именно его отсутствие стало гибельным для группы. Следы ведут прямо к нему. Следы — вина, следы — обличение.
Один из спасателей берет бинокль из опущенной руки Деяна.
— Где они? — Недоумевающий взгляд в окуляры.
Деян направляет бинокль вверх. Бинокль вздрагивает.
— Лавина! — Как изменился голос Деяна.
Синеватая полоса от вершин до пропасти. Характерный след лавины.
Оцепенение, нечувствительность к ветру.
Деян первым приходит в себя. Ведь он — во главе команды. Энергия возвращается к нему, удесятеренная отчаянием. Он спускается во главе команды, ободряет остальных:
— Скорее! Я не верю в то, что могло что-то случиться, но… скорее!..
Как можно скорее!
Если бы энергия мысли обладала способностью материализовываться. Деян со сверхъестественной силой отбросил бы сейчас снежные оковы, сковавшие его друзей.
Наперегонки со смертью
Там, наверху, спокойнее, чем у Деяна на душе.
— Сколько может человек выдержать без дыхания? — спрашивает Дара, перевязывая шарфом Горазда сломанную руку Андро.
— Это непросто!.. — Андро едва сдерживает крик боли.
— Полторы! Самое большее — две минуты! — Димо сам не верит своим зловещим словам.
— Один из нас должен сообщить на базу! — приказывает Никифор.
Суеверный, который все еще знает больше, чем другие, возразил:
— Это очень далеко! Если бегом, то все равно почти два часа!
— Пока еще они пришлют вертолет! — Это Дара.
— Мы сами себе должны помочь! — восклицает Димо.
С безнадежным упорством роют снег.
Суеверный смотрит на часы: циферблат залеплен снегом, но часы все тикают на промерзшей руке. Он приближает кисть к виску, тиканье звучит зловеще. Все вокруг сковано льдом — люди, природа. Только время не останавливается. Не замерзает река времени.
— Сколько прошло с тех пор?.. — едва слышный голос Дары.
— Бывают чудеса! — Во взгляде Суеверного — стыдливая надежда, но по голосу чувствуется: он сам себе не верит. Он не смеет сказать, сколько же времени прошло. С мученическим упорством ползет, роет снег одеревенелыми руками, не останавливаясь ни на миг.
Остальные смотрят на его ноги. Ботинки порваны — опухшее, мертвецки-желтое тело, между
Они тревожно переглядываются.
— Я бегу за помощью! — Андро без дороги начинает спускаться вниз.
Бежать со сломанной рукой по заснеженной скользкой крутизне — такое возможно, только когда внутреннее равновесие окончательно нарушено и остается только равновесие внешнее.
— Подожди, — зовет Суеверный и что-то тихо добавляет почти про себя.
Четверо действуют с бешеной энергией. Промерзшие, бесчувственные руки копают и копают.
Никифор подает Даре свою перчатку. Она отбрасывает его руку, голыми окровавленными пальцами с посинелыми ногтями она царапает заледенелый снег. Приостанавливается, дует на пальцы и снова неистово копает. Пальцы словно черные сучья, сожженные снегом.
Все медленнее, все безнадежней.
Они проникаются белым беспамятством снега.
Столкновение с истиной
Андро стремглав летит вниз, скользит, падает, снова поднимается, скачками пробирается через сугробы. Сломанная рука повисла, перевязанная шарфом Горазда. Андро верит: этот шарф еще излучает животворную любовь, еще помогает преодолеть боль, не упасть без памяти.
Но еще далеко — сколько еще терпеть? Он словно ступает на руку, давит собственные кости, крошит их. И продолжает идти дальше.
Деян, уже не во сне, а в реальном мире, шагает во главе команды спасателей. Он не верит своим глазам. Он бросается навстречу странному видению.
Снежный человек. Они почти сталкиваются. Глаза Андро помутнели. И ему и спасателям кажется, что все это — галлюцинация.
— Андро! — выкрикивает Деян.
— Деян! Поздно! — Андро падает на руки старшего друга.
Над ним склоняются, пытаются привести в чувство. Его истерзанное тело ясно говорит о судьбе всей группы альпинистов. Вести спасателей он не сможет.
Значит, ориентиром будут его следы. Он бежал напрямик. Следы торопят — скорее, скорее!
Последний снежный сфинкс
А наверху — без перемен.
Твердый, плотно сбившийся снег. Снег в гравитационном коллапсе.
Откопали ледяной торс. Весь в снегу. Невозможно очистить его.
Но вот открылся характерный орлиный нос Скульптора. Рот приоткрыт, словно бы во сне он жадно пьет воду. Горсть снега вместо воды.
Вот она, его последняя скульптура, похожая на тех сфинксов, что он когда-то оставлял на заснеженной поверхности неприступных скалистых вершин. Торс и голова. Конечности отсечены лавиной. Похоже на древнюю статую, вырытую из земли. Они склоняют голову перед этим невероятным творением. Белый сфинкс вглядывается в бесконечность гипсовыми глазницами.