Старт
Шрифт:
Сидя у постели Старика, Дико много раз испытывал страстное желание поделиться с ним своими горестями и попросить совета. Дико даже себе не хотел признаться в том, что ему необходимо сочувствие, а оно было ему нужно, и кто же лучше собственного отца поймет его? Он смотрел на посеревшее от болезни лицо отца в надежде, что тот первый нарушит заговор молчания, который установился между ними. Иногда Старик медленно поворачивал голову, открывал глаза, но как только взгляды их встречались — опускал уставшие веки. Дико чувствовал — и он ждет, давно ждет этого разговора, но боится начать. И тогда Дико обуревала досада и гнев на себя: надо же, его отец порядочный, серьезный человек трепещет перед виноватым кругом бездельником…
Наконец
Баскетбольная команда завода организовалась недавно — около четырех лет назад, но она быстро шла вперед и в этом сезоне завоевала право играть в группе «А». Ребята в ней были молодые, темпераментные, тренер тоже был молодой.
Во время одного из матчей Дико помог ему советом, и в основном благодаря этому команда одержала победу. Игроки заводской команды относились к Дико с почтением, встречали его с радостью, здоровались с радушными улыбками. Дико надеялся, что будет хорошо принят здесь. Конечно же, если говорить правду, команда эта была не бог весть что, но все же она играет в группе «А», и, кроме всего прочего, у Дико нет большого выбора.
Тренер запаздывал. Председатель профкома и физрук смотрели друг на друга и никак не могли понять, в чем дело. Несколько минут назад тренера видели в библиотеке, он не мог уйти, не предупредив. Физрук не выдержал и отправился выяснять, в чем дело. Он тоже долго не возвращался. Председатель сидел как на иголках, смущенно поглядывая на Дико, в конце концов вскочил со стула и выбежал из кабинета. Дико остался один, снова навалилась тоска, и ни о чем не хотелось думать. Наконец вернулся председатель, лицо у него было угрюмое, холодное. Он сухо бросил: «сейчас» — и уткнул нос в бумаги. Прошло еще четверть часа — никто не появлялся. И Дико понял: они не хотят брать его. Наверно, говорили с тренером или игроками, и те сказали «нет». Они ведь наверняка узнали, как он вел себя на последнем матче «Зари»…
Пробормотав нечто невразумительное, он вышел из кабинета. Надо было одолеть бесконечный, холодный коридор. Где-то внизу ритмично стучали машины, глухо гудели человеческие голоса…
Быстро пройдя через бюро пропусков мимо сторожа, даже не глянувшего в его сторону, Дико очутился на улице. Белое здание завода возвышалось строго и величественно и было похоже на неприступную крепость. Дико почувствовал себя так, будто его вытолкали отсюда взашей…
Второй попытки Дико не сделал — довольно и одного позора. Надежда на то, что кто-то вспомнит о нем, угасла, и он перестал тренироваться. «Действительно ли я никуда не гожусь и ничего не могу или это какое-то ужасное стечение обстоятельств и передо мной стена непонимания?» — день и ночь Дико мучил этот вопрос. На смену ожесточению и тоске все чаще приходили отчаяние и пустота… Он стал мрачным, угрюмым.
Теперь он все чаще ходил с компанией в самые дорогие и шумные рестораны, где играла музыка и элегантные мужчины и женщины танцевали новые танцы. Там, среди нестройного галдежа и вариаций саксофона, ему удавалось погрузиться в странное состояние — без мыслей, без чувств, без желаний.
Однажды он оказался дома в одиночестве. Пелин ушел с Пенкой в парк. Не зная, чем заняться до вечерней встречи с компанией, он решил проверить, сколько денег у него осталось. Открыл ящик серванта, где обычно держал купюры, и ахнул: оставалось совсем немного. Даже если экономно тратить, их хватит всего на два-три месяца. А потом? С работы он ушел — считал нечестным получать там зарплату, уже не играл в их команде.
Что же теперь делать, что придумать? Может быть, определить оставшиеся деньги в какое-нибудь дело, чтобы они дали проценты? К кому в этом случае можно обратиться?
Дико отправился в кафе и решил: если Биги там нет, нигде больше искать его не буду, брошу все и подумаю о другом способе зарабатывать деньги. Но, как на грех, Биги оказался здесь и сразу подскочил к Дико — нет ли чего новенького? Совсем захирело дело! Ни товара, ни клиентов! Дико было неприятно разговаривать с Биги, видеть его хитрые бегающие глазки, его острый красный язычок, облизывающий влажные губы, но делать было нечего — деньги нужны. И он предложил Биги сделку, которая заключалась в следующем: Биги находит человека стоящего, которому надо помочь, получает, от него товар по небольшой цене, деньги дает Дико, а товар они постараются продать чуть подороже, не особенно зарываясь. Биги был счастлив и тут же принес две пары великолепных часов необычной, очень красивой формы с золотым циферблатом и стрелками. То, что называется «ретро». Их с удовольствием купят солидные люди, которым осточертели мигалки из грубого белого металла…
Но кто и кому будет предлагать этих красавцев? К тому же надо бы проверить их у мастера — бывали случаи, когда прелестные экземпляры за границей стоили неизмеримо дешевле, нежели их невзрачные соседи, потому что внешность оказывалась обманчивой, и качеством они отнюдь не блистали. Проверили. На этот раз все было в порядке, и Биги с обычной своей нагловатостью предложил Дико самому толкнуть товар.
Дико растерялся. Когда он покупал что-то за границей, чтобы потом продать в Болгарии, он не испытывал угрызений совести — все так делают, тем более что у него буквально из рук вырывали все, что он привозил. А здесь он впервые готов перепродать свои, отечественные изделия и, значит, становится на одну доску с Биги… Торгаш, спекулянт… С какой скоростью он катится вниз…
Прошла целая неделя. Дико видел, что его коммерция трещит по всем швам. Он не знал, где и кому предлагать часы, носил несколько пар в карманах — авось повезет и представится случай, кому-нибудь понадобятся эти красивые игрушки. Биги опять сгинул, помощи ждать было неоткуда.
Однажды вечером, бродя бесцельно по городу, Дико очутился у дома Эмила. Старый друг давно приглашал его в гости. Интересно, если ли свет в окне? Да, есть… Ну зачем же медлить? Ведь ничего плохого нет в том, что ему наконец захотелось навестить старого друга, верно? Тогда — вперед!
Дико поднялся на третий этаж, остановился перед дверью с блестящей латунной табличкой «Инженер Эмил Димитров». Он нажал на кнопку звонка.
В квартире было тихо, потом послышались шаги и дверь отворилась. В полуосвещенном небольшом коридорчике стояла молодая женщина с ребенком на руках. Она удивленно взглянула на Дико, мило улыбнулась и заговорила ласково и просто:
— Прошу вас, проходите! Эмил очень обрадуется…
— А… а он дома? — тихо и смущенно пробормотал Дико.
— Да, да, дома! Но что же вы стоите? Проходите, пожалуйста!
Она посторонилась, давая ему дорогу, и он увидел, что она среднего роста, стройная, с несколько резковатыми чертами свежего, умного лица. Что ж, в сущности, красивая женщина…
Дико потрепал бледную щечку ребенка и переступил порог. Мать нежно пригладила малышке волосики и объяснила:
— Она у нас немного поболела, худенькая стала…
Таким образом женщина деликатно помогла Дико избежать неловкого вопроса, мальчик это или девочка. Как все-таки нелепо. У него не было друга ближе Эмила — на одной парте сидели, первые сигареты вместе выкурили (и у обоих одинаково закружилась голова), оба с девчонками задирались, вместе в «Заре» играли, и вот Дико даже не удосужился поздравить Эмила с рождением дочки!