Старт
Шрифт:
Дико привык к уважению и даже поклонению — явное пренебрежение старика к нему и к спорту действовало угнетающе. И только сейчас, когда пришла пора проститься, Дико понял, что, в сущности, уважает Косту. Он был работник честный, может быть, немного прямолинейный, но не терпел бездельников и так и не понял, что спорт тоже тяжкий труд…
Как обрадуется Коста, когда узнает новость, — ведь все последние годы Дико был для него бельмом на глазу! А уж как удивится, когда Дико извинится перед ним за все… Пусть узнает, что у спортсменов есть душа и сердце…
— Всем — здравствуйте! — громко поздоровался Дико,
— Диков, зайди немедленно к директору! Вчера о тебе спрашивали несколько раз.
— Обо мне? — удивился Дико. — А в чем дело?
Но Коста не удостоил его ответом. Вместо него откликнулся толстый Проматаров.
— Третьего дня бог послал нам приятных гостей, — медленно и спокойно объяснил он, будто по книге читал. — Двое из Госконтроля. Иди улаживай, пока не поздно! Письмо ли там, документ какой-нибудь или справка медицинская — вы, спортсмены, лучше нас знаете все эти дела. Нас тоже спрашивали. Мы сказали, что ничего не знаем, «он все больше за границей, такая у него работа».
— Спасибо большое! — беззаботно и легко засмеялся Дико.
— Ты, парень, не смейся! — наконец вскинул на Дико свои толстые стекла Коста. — Проматаров правильно говорит — иди улаживай, пока время есть!
— А я пришел попрощаться с вами, — уже серьезно проговорил Дико. — Ухожу. По собственному желанию.
— Вот как? И… куда же ты думаешь устраиваться? — спросил Проматаров. Судя по всему, Дико был ему симпатичен.
— Пока никуда… Позже, может быть… В общем, подумаю.
Дико складывал в целлофановый пакетик всякие мелочи, которые держал в столе, и все думал, пожать им руки сейчас или позже, когда закончит со всеми формальностями.
— А директор у себя?
— Здесь он, но поторопись, если хочешь застать.
— И вот еще что я хотел сказать… — Неожиданно для самого себя Дико вдруг захотелось раскрыться перед этими людьми, которых он сегодня покидает навсегда. — Я знаю, вы… вы всегда смотрели на меня… как бы сказать… ну, с неприязнью, что ли… Будем откровенны, ведь это так, правда?
Впервые Дико было легко выразить свою мысль, и слова подходящие находились, и все получалось складно, потому что — он чувствовал — его понимали. Толстые стекла были направлены прямо на него, в глазах Косты он впервые уловил интерес к себе и даже что-то похожее на дружелюбие. В комнате было совсем тихо, все повернули голову и ждали, что будет дальше. Дико погладил правую бровь (он довольно часто делал так, когда нервничал), собрался с духом, улыбнулся и вновь заговорил:
— Похоже на речь получается, но мне надо сказать… Я бы хотел, чтоб вы поняли. Дело в том, что спорт все больше превращается в искусство… Вот возьмите театр. Чтобы хорошо сыграть свою роль, артист должен много, очень много работать, репетировать, искать… Так и спорт, смену надо все время тренироваться, чтобы выйти на игру готовым и завоевать победу… Публика стала очень требовательная, все прекрасно понимает, и ей нужно, чтобы перед ней выступали мастера. Мастерство! А как оно приобретается? Бесконечной работой. Поэтому не
Дико по-настоящему вошел во вкус и говорил уже не только с подъемом — с удовольствием:
— Вот пришли бы хоть раз к нам в раздевалку после игры, поглядели бы на нас!.. Тяжкий труд, а люди иной раз думают: «Они там легко так прыгают и бегают по полю, вот жизнь! Да еще все время за границу ездят — везет спортсменам!» А если бы знали, чего стоит встать перед противником на чужом поле, в чужой стране, перед чужой публикой и победить! А ответственность какая! Ведь мы носим наш герб на груди… И я по опыту знаю, что для настоящих, серьезных спортсменов поездка за границу скорее мучение, чем развлечение…
Дико видел — слова впечатлили. Коста напряженно думал о чем-то, лоб прорезали две глубокие борозды.
— Ну а если так, — прервал наконец тишину Проматаров, — почему вам не платят открыто? Ведь артистам платят же за их труд, пусть бы платили и вам! За час, за день, за забитый гол…
— Э нет, так нельзя! — улыбнулся Дико. — Ведь спорт — это не профессия. Человек не может всю жизнь заниматься, например, нашим спортом, он играет пока молод, а дальше?
Коста кашлянул два-три раза, прочищая горло, как оратор, который предупреждает публику о том, что хочет говорить. Все повернулись к нему. Старик вытянул худую, жилистую шею, слегка напрягся, стекла засверкали с особой силой:
— Видишь в чем дело, Дико… Я ведь никогда не разговаривал с тобой серьезно. Может быть, нужно было раньше сделать это… Так вот, в квартире напротив моей живет мать с сыном — отец около года назад попал в тюрьму за пьяную драку. Квартал наш вздохнул свободно, когда его с дружками забрали. А сын прекрасно работает, ударник коммунистического труда, о нем даже в газетах пишут. Сейчас ты поймешь, почему я это тебе рассказываю… Несколько раз я встречал этого парня с мячом под мышкой — бежит куда-то, торопится. Я спрашиваю: «куда?» «На тренировку!» — и бегом дальше. А мать мне рассказала, что Чоки — один из лучших спортсменов на фабрике, где работает. Вот и скажи ты мне, как и почему он находит время, а другие не находят? Да еще вечернюю школу кончает… Чоки тоже, как и ты, бросает мяч в корзину, стало быть, вы с ним должны быть одного поля ягоды. Однако он и спортом занимается, и работает, и учится!
— Интересно, где он работает? И в какой команде играет? Это тоже важно, — нервозно откликнулся Дико.
— Он работает на фабрике «Родина» — Это небольшое предприятие, наверно, в их команде и играет. Его мать говорит, что на городских и окружных соревнованиях их команда завоевала первенство — что-то в этом роде.
— Ясно! — усмехнулся Дико, но тут же заговорил серьезно: — Понимаете, тут есть некоторая разница. Этот парень обыкновенный участник внутренних соревнований небольшого масштаба, и едва ли он стремится к чему-то повыше… А такие, как я, представляют Болгарию на мировой спортивной арене, и мы играем не на каких-то окружных состязаниях, а в европейских и международных турнирах. И если для него не так уж важно, вбросит он мяч в корзину, скажем, с пяти-шести метров или нет, то я обязан вбросить! И для того, чтобы я смог это сделать, я должен бросать мяч, бросать и бросать, пока рука не отвалится!