Шрифт:
Вера, только она направляет человека в его стремлениях, будь то вера в Бога, Богиню, Богов или отрицание их. Нельзя ведь отрицать того, чего не существует, и это тоже вера. И всем воздастся по ней.
Сильный порыв ветра пронёсся над головой, оставляя после себя живительную прохладу…
– Богиня Коттис, – вслух подумал юноша, но тут же потряс головой, отгоняя непрошенные, почти забытые детские сказки. Такое, когда был маленький, дома кормилица пела, сейчас он взрослый и не верит в старых богов.
Юноша сидел на скамье в тени деревьев. За последние месяцы он вытянулся, из-за чего стал казаться высоким и худым, движения угловаты, несоразмерны, неуклюжи, словно тело ещё не освоилось в новых размерах. Мальчик превращался в юношу и довольно симпатичного. Его шелковистые каштановые волосы здоровьем сияли на солнце. Он был из рода Одрисов1.
С того времени, как басилевс Филипп и македонские отряды под командованием Аттала подмяли под себя разорённые гражданской войной земли одров, прошло около четырёх лет. Теперь они с сестрой жили при македонском дворе, учились вместе с детьми местной аристократии.
Семья снимала целый этаж дома в Эгах, старой столице. Сейчас сестра уехала в Фивы, и он почти всегда один. Даже его друг, сын басилевса Филиппа, после свадьбы последнего уехал из Македонии.
Перед расставанием они с сестрой посетили древний храм богини Коттис, хранительницы их рода.
Коттис, как и Борей, Зефир, Эол, была божеством ветра, древней хтонической силой природы. Святилище её находилось в пещере, на вершине горы. Котик помнил, как ветер там пронизывал их до костей. Он не любил хтонические святилища, тёмные давящие пещеры, вселяющие в него страх, да какой там страх – просто ужас. В этих мрачных подземельях ему казалось, что сердце замирает, скованное холодными пальцами неотвратимой смерти. Вот поэтому и не любил Котик хтонических богов и их святилища. Зато новые эллинские боги с их светлыми храмами, ровными колоннами и расписанными цветными красками портиками радовали душу, вселяли надежду.
Сестра в храме принесла жертвы на удачную поездку и чтобы Коттис защищала её в чужом городе. Теперь он должен был чтить богиню за всю их семью. Котик этого не делал. Он эллин, верящий в Олимпийских богов, а не в какие-то местные суеверия, так что наказаний хтонической богини он не опасался. Сейчас больше об Олимпийских говорят, их почитают. Правда, македонцы, среди которых он сейчас жил, делали это как-то неискренне, напоказ. Котик же в олимпийцев действительно верил.
Его отец Харидем, рождённый на Эвбее и получивший Афинское гражданство, всегда много рассказывал об Афинах. Котик полюбил этот город по рассказам отца. Перед приходом македонцев в Одриские земли отец куда-то пропал. Юноша неоднократно писал отцу, и вот тут он ответил, даже отписался, что на шестнадцатилетние сына вписал его в свою филу в Афинах. Юноша заочно стал гражданином Афин и законным отцовским наследником. Котику это было очень приятно. Фракийцы в Афинах считались варварами, а теперь он эллин, он афинянин. Юноша уверился, что он истинный эллин и ничего варварского в нём не осталось, поэтому он решил участвовать в Олимпиаде, игрищах в честь Олимпийского верховного бога, именуемого эллинами Зевсом. Теперь он всё время проводил в тренировках, питался рыбой, для поддержания формы. Правда, рыбу приходилось ловить самому.
Весь день он посвящал тренировкам и службе в эфебии – куда от неё денешься. Когда у него было свободное время, он, как эллин, не носил постоянно форму, за что старшие мальчишки постоянно дразнились. Они обидно обзывались голозадым, намекая, что эллины не носили штанов, или без штанов, а в шляпе, это когда он голышом ходя по улице нося войлочную шляпу от солнца. Хуже всего они обзывались, когда он носил скифские штаны. От старших мальчишек только и слышалось: «Что штаны снять не смог, так в них и нагадил?» Котику было обидно, но он всё равно продолжал носить эллинские и дахские вещи, объясняя себе, что варварам цивилизованный мир никогда не понять.
С очередным порывом ветра до слуха юноши донёсся звук шелеста ткани, он повернулся и увидел…
Девушка совсем молоденькая, с сияющей молочно-белой кожей, маленьким аккуратным носиком, светлыми волосёнками и хитринкой в больших фиалковых глазах, она сидела на пенёчке в глубине кустов. Её нежно-розовый хитон среди листвы походил на диковинный цветок.
Завидев обратившего на неё внимание юношу, она призывно замахала рукой. Гиматий, прикрывавший голову, сполз на плечи, и из-под него вырвалась наружу тугая светлая косичка.
Котик знал, что такие девочки вырастают красавицами. Девушка была похожа на афинянку, этого было достаточно для знакомства.
– Радуйся, – поприветствовал её Котик и поинтересовался – не помешаю?
– Не, я ягод набрала, – девушка протянула ему кузовок с красными, круглыми, как бусины, ягодами, – Бери.
Юноша тут же запустил пальцы в ягоды, собрал их и потянул в рот. Она – лёгкая возвышенная, вся светлая, и он —спортивный, загорелый с обнажённым торсом и в широких тёмных скифских штанах. Оба юные, наполненные жизнью.
– Мне скоро в Олимпию ехать, дальше там тренироваться буду. Даже со службы отпускают, – похвастался юноша.
– Ой, там же другие боги, Олимпийские. Кто же тебе поможет? – удивилась девушка, сложив руки на груди.
Котик рассмеялся, чем ему могут помочь старые боги? Девушка смутилась, тут же руками вцепилась в ткань своего одеяния и стала теребить его.
– И какие они новые, Олимпийские боги, добрые или злые? Да и вообще как можно против богов идти, особенно своих исконных… Ты же одрис, – девушка недовольно поджала губы. – Ты не веришь в своих богов?
Котик кивнул.
– Да что мне эти боги! Я в Олимпийских верю…
– А если накажут? – ахнула девушка.
Котик засмеялся.
– Кто? Коттия? Она, конечно, богиня многорукая, как говорят, но кто же ей оружие доверит, женщине-то. Да и не верю я в стихийных богов. Враки это.
Котик окинул взглядом реку, обрывистый высокий берег, по которому они шли, густой лес по обоим берегам. А там, на горизонте, река сливалась с небом. Надо же, придумали, боги там летают. Не, боги живут только в красивых светлых храмах.
– Пошли, провожу, – юноша шёл по берегу, разминая плечи. У них, в одриских землях, тоже был лес и горы, а по лесу ходили кабаны и зубры, целые стада. Мать его любила охотиться, и дядьки любили…
– Я уже побегу, мама ждёт, – девушка махнула рукой. Котик не успел и слова сказать, как она уже скрылась, только ощущение многорукой тени упорхнуло с обрыва.
Конец ознакомительного фрагмента.