Старые девы в опасности
Шрифт:
— Уже звезды видны, — негромко ответил Рауль. — Спокойной ночи.
Они поспешили укрыться в тень и услышали игривое напутствие: «Согрей-ка ее, уж постарайся, а то на улице холодно».
— Она говорит о Терезе, — чопорно заметил Рауль. — Мари бывает иногда удивительно вульгарна.
Аллейн подавил смешок. На ощупь они преодолели поворот, пачкая руки о мокрые стены. Наконец они различили во тьме чугунный орнамент, повеяло теплом. Перед ними была кованая дверь замка Серебряной Козы.
— А теперь как
Каменный пол перед дверью влажно блестел. Подошвы Аллейна скользили по нему, как по катку. Стараясь сохранять равновесие, он легко двинулся вперед. Оказавшись в пятне света, Аллейн услышал шаркающий звук, ругательство, и вдруг Рауль с размаху налетел на него. Чтобы не упасть, Аллейн вцепился в решетчатую дверь, в то время как Рауль в отчаянной попытке удержаться на ногах ухватился за первое, что попалось под руку.
Это оказался язычок чугунного колокольчика.
Звук колокольчика резко нарушил тишину и рассыпался звонким эхом, отражаясь от стен. Три кочана капусты покатились вниз по ступеням. Оторопевший Рауль все еще цеплялся одной рукой за корзину, а другой за язык колокольчика.
— Мсье! Мсье! — пролепетал он.
— Уходите же, — сказал Аллейн. — Уходите!
Рауль отпустил колокольчик, звон внезапно оборвался на протяжной ноте, подхваченной шумливым эхом. Рауль рванулся вперед и исчез в темноте.
Аллейн повернулся к двери.
— Как, неужели это вы, мистер Аллейн?! — произнес мистер Оберон.
Оберон стоял по другую сторону двери спиной к зажженному канделябру, установленному на сундуке при входе. О том, что это был мистер Оберон, можно было догадаться только по голосу: просторное одеяние скрывало фигуру, под капюшоном лица почти не было видно. Мистер Оберон подошел к двери, и Аллейн увидел, как две руки вцепились в прутья решетки.
— Боюсь, мы устроили страшный переполох, — сказал Аллейн. — Мой шофер поскользнулся и схватился за колокольчик.
— Ваш шофер?
— Он сбежал. Кажется, он знаком с одной из ваших горничных и сказал, что идет к ней по делу.
— Я ожидал кое-кого, — сказал мистер Оберон, словно объясняя свое присутствие у двери. — Вы не видели… — Он умолк и перехватил руками прутья. Его голос звучал прерывисто. — Возможно, вы встретили по пути Джинни? Джинни Тейлор? И Робина Херрингтона? Мы немного беспокоимся о них.
— Нет, я их не видел, — ответил Аллейн. — Я пришел узнать о мисс Трубоди.
— У нас со вчерашнего вечера не работает телефон, — сердито произнес мистер Оберон. — Прошу меня простить. Я немного беспокоюсь.
— Как мисс Трубоди?
— Увы, она умерла, — сказал мистер Оберон.
Они смотрели друг на друга, словно актеры, разыгрывающие сцену в средневековой тюрьме. На лице и груди Аллейна лежала тень от фигурной решетки.
— Могу ли я зайти на минутку? — осведомился Аллейн.
— Ну конечно. Что же это я! Мы все так расстроены. Магомет!
Очевидно, слуга-египтянин ожидал в главном холле. Он отпер дверь и шагнул в сторону. Когда Аллейн вошел, он снова запер дверь.
С таким видом, словно он наконец принял решение, мистер Оберон повел гостя в холл. Магомет шел сзади с канделябром в руках, который затем поставил на столик в отдалении. В огромном помещении свет от свечей скорее подчеркивал тьму, нежели разгонял ее.
— Мсье, — сказал Магомет по-французски, — можно обратиться к вам?
— Да?
— Крестьянин принес сообщение от мистера Херрингтона. У него сломалась машина, и он пересаживается в такси. Они с мисс Тейлор прибудут на церемонию вовремя.
— А-ах! — раздался протяжный вздох. — Кто говорил с ним?
— Горничная Тереза. Она встретила его по дороге на автобусную остановку. Крестьянин не стал ждать, и ей пришлось вернуться, чтобы передать сообщение. Мисс Тейлор также просила передать, чтобы мсье не беспокоился. Она не подведет. Как только вернется, сразу пройдет в свою комнату.
— Все готово?
— Да, мсье.
Мистер Оберон поднял руку, отсылая слугу. Магомет исчез в темноте. Аллейн ждал, когда зазвенят колечки, на которых висела кожаная занавеска, но услышал лишь неровное дыхание мистера Оберона.
— Снова прошу прощения, — сказал Оберон, приближаясь к Аллейну. — Как вы слышали, это были известия о наших молодых друзьях.
— Боюсь, мой французский слишком беден, чтобы понимать что-либо, кроме самых элементарных фраз.
— Правда? У них сломалась машина, но все уладилось.
— Когда умерла мисс Трубоди? — спросил Аллейн.
— Ах да! Мы все скорбим! Вчера днем. Мы пытались дозвониться вам в гостиницу, но нам сказали, что вы уехали на несколько дней в Сен-Селесту.
— У нас изменились планы, — сказал Аллейн. — Могу я поговорить с доктором Баради?
— С Али? Не уверен… Сейчас узнаю. Магомет!
— Мсье! — произнес голос в темноте.
— Скажи своему хозяину, что пришел с визитом англичанин. Скажи, что ему известно о том, что его соотечественница покинула нас.
— Слушаюсь.
На занавеске звякнули колечки.
— Он узнает, дома ли наш друг.
— Я непременно должен сделать все, что от меня зависит. В некотором смысле мы отвечали за нее.
— Вы замечательный человек, мистер Аллейн, — произнес мистер Оберон, видимо, уже вернувшийся в свое обычное состояние. — Я сразу почувствовал в вас редкую и прекрасную душу. Однако не стоит утруждать себя. Мы сочтем за честь проводить покойную в новую жизнь. Погребение завтра в три. По англиканскому обряду. Но я проведу здесь небольшую прощальную церемонию.