Старые истории (сборник)
Шрифт:
– Не хотите, не берите.
– Тимошкин был невозмутим.
– А в Прудках огород сдайте.
– Огород мой! И никому я его не отдам.
– Фомич пошел к дверям.
– Отберем судом. А тебя посадим, - сказал вслед ему, не повышая голоса, Тимошкин.
В прокуратуре встретил Фомича младший юрист Фатеев - в белом кителе, в погонах со звездочкой, черные волосы приглажены, расчесаны на пробор да еще блестят - одеколоном обрызнуты. Он пробежал глазами повестку и сказал весело:
– Вас-то я и жду! Проходите в кабинет!
Младший юрист провел Фомича в
"Прямо как на блины пригласил, - думал Фомич, глядя на свежее, смеющееся лицо следователя.
– Чем он только угостит меня? Вот вопрос..."
Младший юрист считал себя человеком воспитанным; он долго служил в политотделе МТС, а теперь учился в областном пединституте на заочном отделении. Несмотря на свои сорок лет, он все еще был худощав, подтянут, играл на аккордеоне и пел частушки собственного сочинения на смотрах художественной самодеятельности. Один раз даже в области сыграл. Он полагал, что главное для юриста - это соблюдать вежливость.
– Смелый вы человек, товарищ Кузькин, - говорил, все ярче улыбаясь, младший юрист.
– Я просто восхищаюсь вами.
– А чего мной восхищаться? Одет я вроде бы нормально, а не какой-нибудь ряженый.
– Фомич посмотрел на свой рябенький, сильно мятый пиджачок, на черную косоворотку.
– Чего тут смешного?
– Да нет, вы меня не так поняли!
– воскликнул Фатеев.
– Я не смеюсь над вами... Просто я хотел сказать, как же это вы набрались смелости захватить колхозную землю? Против коллектива пошли... Один против всего села! Вот что.
– Да что я, на кулачки против села пошел, что ли? И ничего я не захватывал. Огород мой.
– Огород колхозный... но вы его захватили и теперь считаете своим, - радостно подсказал младший юрист.
– Как так захватил? Еще дед мой пахал его. Мать с отцом сад рассадили. Я уж порубил яблони. Распахал его сразу после войны... под картошку.
– Интересное у вас мнение! Значит, вы считаете, что земля у нас по наследству передается? А революция была в нашей стране?
– Была.
– Вот именно, товарищ Кузькин. Революция уничтожила в нашей стране право собственности на землю. И вы это отлично понимаете, только уклоняетесь от ответственности некоей игрой. Не выйдет, товарищ Кузькин! Я сам люблю играть, только в свободное от работы время.
– Так в чем же вы меня обвиняете?
– Вы обвиняетесь в самовольном захвате колхозной земли. Колхозное собрание лишило вас права пользоваться огородом... Когда исключали из колхоза. Это вам известно?
– Нет. Я не был на колхозном собрании.
– А чем вы можете подтвердить это показание?
– Дак что ж, на собрании колхозном зарубки, что ли, каждый оставляет на стене? Кабы зарубки оставляли, я сказал бы - моей там нет.
– Но есть свидетельские показания, что вы там были. Вам известны такие граждане?
– Фатеев вынул из папки бумажку и прочел: - Назаркин
– Ну, ежели они показывают, пускай они и отвечают.
– Интересно рассуждаете, товарищ Кузькин! Значит, не вы виноваты в самовольном захвате колхозной земли, а колхозное руководство?
– А если они врут, тогда как?
– А бригадир Воронин предупреждал вас?
– быстро спросил Фатеев.
– У бригадира нет такого права, чтоб огород у меня отбирать, - ответил, помедлив, Фомич.
– То-то и оно. Кто врет - выяснит народный суд. У нас все по науке. Вы еще вот на какой вопрос ответьте: откуда вы взяли лошадь для посадки картошки?
– Приехали за столбами люди добрые да помогли мне - вспахали огород.
– А вы предупреждали, что огород самовольно вами захвачен? Из какого они колхоза?
Фомичу вдруг стало тоскливо до тошноты, он молчал и устало смотрел мимо следователя в окно; полотняные шторки слегка шевелил врывающийся в открытую форточку ветерок, за шторкой на подоконнике стояли в горшочках, обернутые белой бумагой, ярко-красные цветы-сережки. "Интересно, кто их поливает? Поди, сам этот чистоплюй?" - некстати подумал Фомич.
– Вы понимаете, что сделали этих людей соучастниками вашего преступления?
– доносился откуда-то сбоку голос следователя.
– Или вы попросту обманули их? Из какого они колхоза?
"Интересно, кто меня судить будет? Старый судья или молодой?" - думал свое Фомич.
– Товарищ Кузькин, вы меня слышите?
– Я сам не знаю, из какого они колхоза. Не спрашивал, - встряхнулся наконец Фомич.
– В таком случае вина ваша усугубляется. Посидите!
Следователь вынул из зеленого пластмассового футляра очки и долго писал, мучительно сводя на переносице черные брови. Потом неожиданно спросил:
– Как ваша фамилия?
– Дак вы же знаете.
– Пожалуйста, отвечайте на вопросы!
И Фомич отвечал: как его фамилия, имя, отчество, и какого года рождения, и в каком селе проживает... Наконец следователь бросил свое: "Посидите!" - закрыл ящик стола и вышел с двумя исписанными листками.
Затем через дощатую перегородку отчетливо донесся его голос: "Обвинительное заключение". Фомич вздрогнул и стал прислушиваться. Следователь читал монотонно, повторяя особо важные обороты. За ним, захлебываясь от поспешности, стучала машинка: "...по делу обвинения Кузькина Федора Фомича по ст.90 УК РСФСР..."
Далее следователь диктовал, кто такой он, Кузькин, и где живет, и кем был. Фомич эту часть плохо слушал и все думал: "Кто меня будет судить, молодой судья или старый?"
"...Игнорируя установленный порядок получения в пользование земли, считая приусадебный участок своей вотчиной, - читал следователь, - Кузькин вышеозначенную площадь земли захватил самовольно.
Кроме того, без разрешения руководства колхоза Кузькин обманом достал лошадь из колхоза для вспашки огорода, не выдавая имен своих сообщников..."