Старые раны
Шрифт:
— Я боялась, что я именно такое исключение. Мне было так тяжело. Все время. Но нет, так всегда бывает, я уверена. И те, кого знаем, мы. Они тоже такие же.
— Что ты говоришь? — Сарет подумал, что ослышался.
— Я говорю, — Викта поджала губы. — То, что говорю.
— Ты только что сказала, что они все одинаковые! — Сарет не верил своим ушам. — И Навка Предательница и абель-мьерн. Не отнекивайся, я точно тебя понял.
— Ну, раз понял, то и отставим этот разговор. Я какую-то ерунду ляпнула, а ты поверил.
— Дура.
— Ну да, ну да. А ты уши
Сарет не стал дощипывать остатки лепешки и сунул ей в рот большой кусок. Викта трубно заурчала, но все же удержала лепешку зубами. Вот и поговорили. Может ей рок’хи еще и мозг повредили? Вон какая шишка.
Викта уныло жевывала хлеб, пока Сарет выкладывал на землю все, что у них было из запасов. На первый взгляд — много. Но он не стал бы загадывать и успокаиваться на этом. Через пару дней станет меньше, если они будут набивать пузо и не экономить. А через пару недель эта горка скорее всего превратится в горочку, и хотят они того или нет — им придется питаться тем, что смогут отыскать в этом гиблом месте, а то и сидеть на «философской диете».
— Это мои вещи. Я их нашла, — нарушила Викта молчание.
— А? — отозвался Сарет, распихивая провизию по сумкам. Для себя и для нее — поровну.
— Говорю, рок’хи меня обворовали — украли кое-что, что я еще раньше украла у них. Спасибо, что вернул, а то мне уже думалось все насмарку. Я походила у них в деревне и пошуровала там по углам.
— Ты ограбила деревню рок’хи?! — такого он точно не ожидал.
— Ну, можно и так сказать, — не стала кривить душой Викта. — Там все равно не было ни души, и эти вещи рано или поздно сгнили бы вместе с избами.
— Постой, — поднял руку Сарет. — Ты нашла брошенную деревню псоглавцев?
— Да, — кивнула нитсири. — И мне не очень хотелось бы туда возвращаться.
— Почему? — загорелся Сарет. — Это же отличная возможность переждать зиму!
— Переждать зиму, ты серьезно?
— Ви, ты же сама сказала, что ты не знаешь сколько идти. Это и есть выход!
— Еще бы, — ухмыльнулась нитсири. — Но и это не выход. Прийти в эту деревню и осесть там — это значит самим загнать себя в ловушку. Подозреваю, эти рок’хи, скорее всего, жили в этой деревне. Охотники просто возвращались домой.
— Стой, ничего не пойму, — покачал головой Сарет. — Ты хочешь сказать, что деревню бросили, но не все жители узнали об этом?
— Да. Только я не говорила, что деревню бросили, — сказала Викта и глубоко вздохнула, прежде чем произнести следующую фразу. — Всех жителей этой деревни съели. Всех до последнего ребенка.
У Сарета в животе похолодело.
— Кто?.. съел?.. — только и смог вымолвить он.
— Людоеды, которые живут под землей, — ответила Викта. — Но не они — самое страшное. И я не хочу туда возвращаться не потому, что эта деревня проклята и там еще рыскают чудовища. Вернее, не только поэтому. Рано или поздно туда все равно вернутся жители, которые уезжали или уходили на охоту, или еще зачем-нибудь — те же мародеры из других деревень. Я к тому, что рано или поздно нас поймают, если мы не успеем сбежать.
— Остаться в одном из домов на дереве — это как самому залезть в клетку.
— Именно.
— Я бы предпочел, чтобы ты не упоминала об этом месте и не дарила такую «надежду», — вздохнул Сарет. — Тогда план остается неизменным. На юг, и идем пока можем. Но нам все же придется ненадолго подойти к клетке.
— Почему?
— Ты видишь брод? — он махнул рукой в сторону реки.
— Понятно, — хлюпнула носом Викта и аккуратно приобняла себя дрожащими руками. — Сеншес, у меня поджилки трясутся от одной мысли, что я снова увижу те деревья.
— А у меня горло сводит от одной мысли о том, что же ты увидела, о чем не хочешь рассказывать. Но не волнуйся. Я видел нечто и похуже.
— Слушай… там в лесу, среди тел рок’хи… Ты видел ребенка?
Сарет похолодел, но ответил.
— Вроде того. Страшное зрелище. Зачем тебе?
— Просто хотела узнать.
Глава IX. 0017
Когда она зашевелилась и сползла с него, Крес смог-таки выдохнуть. Он боялся, что Наска никогда не очнется, и ему придется лежать здесь еще целую вечность и ждать, пока ребра не срастутся.
— Мамочка… — простонала девушка, упираясь Кресу в лицо. — Где мы? Ай!
— Ты из меня сейчас душу выдавишь. Слезь с меня уже!
— Ром Крес, простите, — убралась ее ладонь, и дышать стало немного легче. Но боль никуда не делась. Спина казалась сплошным синяком, и каждое движение разворачивало рану все больше.
В темноте что-то хрустнуло, Наска резко вскрикнула.
— Не уходи далеко, — сказал ей Крес, приподымаясь на локте. Главное без резких движений.
— Я ничего не вижу, кроме ваших глаз, — прошептала Наска. — Они светятся в темноте.
— Повезло. Я вот почти слепой, — отозвался Крес. — Ты стоишь?
— Да. Я не могу найти свою книгу…
— Да и хер с ней. Дай руку.
Теплые, влажные ладони не сильно помогли, но он все-таки справился. Ноги явно были против.
— Ром Крес, — дышала она ему прямо в ухо и оттягивала одежду. — Где мы?.. Где мы?..
— Как где?.. — скривился Крес, пытаясь справиться с головокружением. Где-то здесь должна быть стенка, о которую можно опереться. — В шахте. В самом низу. Глянь наверх.
— Как нам подняться?
— Скажи спасибо, что жива осталась, — пробурчал Крес. — Болит?
— Очень…
Он положил ладонь ей на плечо. Девушка дрожала, как в лихорадке.
— И хорошо, — ухмыльнулся Крес. — Значит в следующий раз, когда мы сядем на этот подъемник, десять раз подумаешь, прежде чем долбить своими каблуками.
— Если вы думаете еще раз воспользоваться этим… — вспыхнула Наска.
— Нет, пойдем пешком. Это полезно.
Крес попытался сделать пару неуверенных шажков в сторону, но в его состоянии да и со насмерть испуганной носморхой, которая буквально повисла на нем, сделать это было не так-то просто даже с полными венами философской ртути.