Старый двор на Фонтанной
Шрифт:
Жорж вытащил из портфеля бутылки и закуску. В комнату бесшумно вошла девушка, забрала закуску и вскоре принесла блюдо с домашней колбасой, сыром, солениями. В блюдце плавились шпроты. Ржаной хлеб источал запах забытой свободы. Стало хорошо. Моня молчал, глядя в книгу.
– А как гешефт, процветает?– Неожиданно продолжил он.
– С делом все хорошо,– сдержанно отвечал Жорж, ожидая новых расспросов.
– Ну так разливай, чего ждешь? На два пальца, больше не лей, еще работать надо, – скомандовал он
Жорж разлил водку
Закусили. Помолчали.
Хозяин мечтательно откинулся на спинку кресла, закрыв глаза.
– Ты знаешь, – продолжил он, – вот я тебя 10 лет не видел, и будто этих лет и не было. Отсюда вывод: надо со старыми знакомыми встречаться и тогда будешь молодеть и молодеть.
– Давай за батю твоего выпьем, хороший, а главное, надежный он человек. Редкий и настоящий.
Они выпили и опять замолчали. Луч света переместился на стол и стену комнаты, Стало мрачнее и хозяин, вспомнив что-то, спросил
– Так что тебя привело ко мне? Есть проблемы? – он опять откинулся на спинку и молча стал наблюдать за Жоржем
Тот начал с того, что вопрос срочный и требуется решать быстро, а для решения не хватает ни знаний, ни умения в этих делах.
– Тут сорока на хвосте принесла, что скоро власть эту лавочку собственников прикроет и начнет закручивать гайки, да так, что резьба полетит,– продолжил Жорж. – Что делать, толи это пузырь, толи правда и надо рвать когти? Вот такой вопрос.
Хозяин долго молчал.
– Времена нас ожидают тяжелые, – медленно, словно разгоняясь, начал он. – Столыпин с его вагонами, галстуками и прочей ерундой покажется нам скаутом, переводящим за «спасибо» старушек через дорогу,– он усмехнулся.
– Было бы странно, чтобы «товарищи за кулисами» отдали в чужие руки то, что приносит деньги и подрывает идеи Прудона, Маркса с этим, как его, – он на минуту задумался,– Лениным. Помогли и хватит. Теперь все это национализируют, спасибо не скажут, а завернут лапти и отправят по этапу. Как врагов революции. Вот так и будет, Георгий, и можешь в этом не сомневаться, – заключил он.
Жорж ошарашено внимал ему, и ему стало плохо от сознания, что ему говорят правду и он внутренне с ней согласен, но изменить в своей жизни что-то, чтобы опять начинать все с начала он был не готов.
– Эммануил Маркович, – впервые обратился он к хозяину по имени и отчеству, – так что же теперь надо мне все бросить и смыться,– с отчаянием выпалил он. У него сел голос от волнения и это не осталось без внимания хозяина.
– Понимаешь в чем дело. Ты не ерзай и не кипяши. Ты винтик в машине. Дело в твоем тесте. Он владелец, а ты наемный рабочий. Кто там вникать будет в ваши отношения. Хотя для Бобка вы оба мироеды. – Тут Жорж понял, что Бобков и здесь бывает тоже.
– Тебе никуда бежать не надо. Нырни глубже, закрой лавочку, перестань стучать, а лучше уезжай в деревню к отцу, пересиди там пару месяцев. Ветер уляжется и вынырнешь. А вот тестю твоему нырнуть надо быстро и надолго. Желательно в гущу к трудовому народу, в большой город, где затеряться проще, а может и ксиву другую, хоть временно выправить на это время. Через год, другой уже другие задачи заставят ломать уже иные судьбы в другом направлении. Тогда и вынырнет. Но все надо делать быстро завтра, край послезавтра. – Он помолчал и опять продолжил.
– У тебя один человек, а у меня целые организации, – вот проблема. Рестораны, менялы, ломбарды, бордели, магазины, извозчики, игорные дома – да все сразу и не упомнишь. Вот в чем проблема, Всех надо направить и определить на новые рельсы инду…стри…ализации, – с трудом выговорил он и рассмеялся.
– Ты не кручинься, утро вечера мудренее, но рассиживаться уже времени нет.
Жорж понял, что вопрос закрыт и надо уходить. Он поблагодарил хозяина за внимание, доброту и вышел.
Солнце садилось. День катился к вечеру. В голове гудел хмель, кровь бешено циркулировала по венам.
Он вдруг понял, что годы спокойствия опять подошли к концу и его, вернее их всех, ждет опять неопределенность и опасность в этой постоянной игре в кошки-мышки, где кошка постоянно нарушает правила. Жорж устремился вниз по знакомой улице к дому, На ходу обдумывая, что сказать Якову и что сделать самому и срочно.
глава 9
Поздно вечером в дверь спальни постучали от Рулевых.
Яков обошел дом и во дворе увидел Жоржа, сидящего на крыльце. Тот был молчалив и мрачен.
… Они сидели в темноте наступившей ночи на ступенях крыльца и молчали. Накрапывал мелкий осенний дождь. Капли стучали по козырьку над крыльцом, выбивая тоскливую мелодию прощания с радостью и теплом…
– Так тебе сказали, что надо уходить сегодня или завтра? – Переспросил Яков, ошарашенный подробным рассказом Жоржа.
– Так и сказали: «срочно»! – Подтвердил он.
При всем своем свойстве отсутствия сострадания и сочувствия, Жорж понимал, что творится в душе Якова, но помочь ему не мог.
– Надо залечь подальше и надолго, – повторил он. – Где-то же есть место, где вас помнят и могут помочь. Главное уехать отсюда.
Яков молчал.
Прекратился дождь. Выглянула луна. Зыбкий свет осветил две фигуры на крыльце, сад, двор и можно было представить, что это сон. Кошмарный сон, из которого достаточно выйти, чтобы он прекратился.
Яков вздохнул и с тоской подумал, что кошмар только начинается и конца ему не видно.
– Пойду собираться. Надо еще Доре все объяснить. Ей будет тяжелее, чем мне. Утром поеду на вокзал, а там как бог даст. Прошу тебя, не бросай её и Борю. Ты теперь за главного здесь, – он пытался в темноте разглядеть лицо Жоржа, но тот в тени козырька навеса был неразличим. – Да еще, надо бы завершить дела с пациентами. Как это сделать я не понимаю.