Старый замок

Чиркова Вера Андреевна

Котелок парил вскипевшей водой, и я сыпанула в него горсточку собранных днем листьев, смородины, малины, барбариса и занялась ужином. Отгребла в сторону угли и разложила на горячих камнях пода ломти рыбы, шкурой вниз, чуть присолила и поспешила снять чай, пока не появился запах пареного веника. И едва поставила котелок на прибитые к широченному чурбаку плашки, изображающие стол, как в узкую дверцу протиснулась мокрая мохнатая морда с полусъеденной рыбиной в зубах.

– А ты не мог найти себе на сегодня другое укрытие?
– сам сорвался с губ безнадежный вопрос, на который, как я уже поняла, ответа у полуурга не было.

Пришлось

забирать у него добычу и отступать к самой лежанке, пока он протискивался внутрь, отряхался и устраивался у порога, заняв почти половину помещения. Нет, решено, вздыхала я, ужиная под внимательно-укоризненным взглядом зеленых глаз, больше никаких шалашей, завтра постараюсь найти дерево пораскидистее.

Однако судьбе почему-то не понравились мои планы, и никуда наутро мы не пошли. Просто не смогли. Дождь лил не переставая, и выйдя прогуляться я вмиг вымокла почти до нижнего белья. Пришлось развести огонь и развесить одежду и сапожки сушиться над печуркой. Сама я тем временем сидела на лежанке и осторожно очищала щепкой найденную вчера шкатулку, пытаясь заставить интуицию подсказать, нужно мне ее открывать, или лучше оставить в покое.

И я уже склонилась к благоразумному решению не испытывать судьбу, как она снова посмеялась надо мной и моими предосторожностями. Стоило мне чуть сильнее надавить, вычищая золу из трещинки, как верхняя часть вдруг подалась и легко откинулась в сторону. От неожиданности я не столько испугалась, как растерялась и на несколько секунд замерла, боясь пошевелиться и готовясь отшвырнуть находку и бежать куда подальше.

Однако время шло и ничего не происходило. Молчала и интуиция, и постепенно я успокоилась и принялась изучать содержимое шкатулки. Хотя почти сразу рассмотрела выложенное чешуйками слюды нутро, только теперь осознав, как заботливо защитил от жара свое сокровище неизвестный строитель хижины.

Слюду я снимала понемногу, затаив дыхание и одновременно сердито ругая себя за глупое любопытство. И точно зная, что до конца жизни буду себя корить, если так и не посмотрю, ради чего хозяин шкатулки прятал её с таким тщанием. Хотя был момент, когда я была почти готова отступить от изучения таинственного предмета, ощутив сквозь слюду под пальцами нечто твердое, и вместе с тем гибкое, но уже в следующий миг слетели последние чешуйки и на стол выскользнула простенькая цепочка - браслет.

По крайней мере так мне показалось в первый момент, но я тут же рассмотрела ее подробнее и осознала свою ошибку. Это были четки, точно такие, с какими сидят у ворот храмов калеки и какие любят перебирать благочестивые старцы различных пустошей и монастырей. Лишь одним они отличались от всех прочих, размером. Каждая косточка, выточенная из неизвестного мне серо-зеленого камня, была размером с пшеничное зернышко, а для того, чтобы рассмотреть выбитые на них знаки нужно было купить алхимическое стекло.

Я рассматривала их с недоумением и смутной тревогой, не понимая, почему хозяин спрятал такой крохотный и невзрачный предмет с такой тщательностью, и все отчетливее понимала, что уже не смогу положить браслет назад в печь и засыпать золой. Ведь неизвестно, куда делся его прежний хозяин? Ведь если его убили и бросили в озеро, то он больше никогда сюда не вернется и крохотные четки так и останутся в этой заброшенной избушке, куда даже я никогда не найду дорогу во второй раз. Ведь рассматривать холмы и рощи, мимо которых вчера промчалась, у меня не было ни сил, ни желания, да и весьма однообразны

они в этом краю тысячи озер.

До самого вечера я носила четки в верхнем кармане куртки, и упорно размышляла над непростой задачкой, а когда разожгла печь, чтобы пожарить принесенную промокшим Кышем рыбу, окончательно решила взять неожиданную находку с собой. Оставалось только придумать, как ее спрятать. Необычайный ларчик был невелик, но носить его в одном из карманов или в поясе вместе с деньгами я никак не могла решиться. Откуда-то родившаяся уверенность в особой ценности редкой вещицы все крепла, по мере того, как я ее изучала, хотя и тщательность, с какой владелец спрятал шкатулку, говорила сама за себя.

Устроившись спать, я долго вертелась на неудобном, жестком ложе, и куда только не пристраивала мысленно свою находку, пока не уснула. А утром, убедившись, что дождь так и не прекратился, снова устроилась за столом, вертя в руках четки и думая только о том, где их не смогут найти воры, отобрать грабители и не потеряю я сама. Задумки возникали и исчезали, не выдержав доводов разума, карманы и потайные местечки в походной одежде внимательно рассматривались и отвергались, а надежное укрытие так и не находилось.

В очередной раз отбросив куртку, которой, как я осознала, можно лишиться чуть ли не десятком способов, я решила на время забыть про четки и взяла со стола расческу. Во время службы Луизьене мне пришлось постоянно красить и подвивать волосы, поэтому они всегда были суховаты, и три месяца назад, вернувшись к родному имени, я безжалостно отрезала по плечи эту неимоверно путающуюся гриву. Расчесывая волосы и заплетая на висках в две косицы, которые позже собирала на затылке вязаным шнурком, я по-прежнему пыталась решить трудную задачку, мысленно прикладывая четки ко всем своим вещам.

А когда взяла в руки шнурок, вдруг поняла, что решение все время было рядом. Расческа в тот же миг была отложена в сторону, а из тюка появилась шкатулка с теми немногими драгоценностями, которые у меня остались. Все серьги, ожерелья и броши, в которых ходила по салону и столице Эвелина Бенро, пришлось продать, ни одна заметная вещица не должна была связывать леди Вельену Глоэн ле Морье с салоном, за поимку предыдущей хозяйки которого один из самых знатных и могущественных лордов пообещал заманчивое вознаграждение. Тайно, разумеется.

В моем ларце для рукоделия, с помощью которого я намеревалась коротать одинокие вечера в замке Глоэн, нашлись и вязальный крючок, и иголка с нитками, а также мешочек с бисером и мелкими бусинками. И уже к обеду на моей левой руке красовался вязаный браслет, расшитый бисером, бусинками и мелким, дешевым жемчугом. Примерно такие продавали знахарки и травницы, пропитывая заговоренными снадобьями и зачаровывая против простуды и легких пищевых отравлений.

Весь вечер, занимаясь неотложными делами, я поглядывала на свою обновку и потихоньку радовалась собственной сообразительности. Шкатулке и слюде я тоже нашла место. Золотистые чешуйки сложила в пустую пудреницу, многие дамы, собираясь на бал и желая покорить кавалеров таинственным блеском, добавляют в тени и помаду измельченный перламутр или слюду. А в шкатулку, хорошенько оттерев ее золой, ссыпала стручки с крохотными семенами душистой северной ванили. Продавец клялся, что она будет отлично расти в этих местах, особенно в оранжерее. И хотя оранжереи у меня пока не было, зато была мечта и потому я запаслась семенами самых любимых растений.