Стать бессмертным
Шрифт:
Теперь мы со Стеллой почти дружим. Мне доверяют некоторые кафедральные секреты и сплетни (обычно времён олимпиады в Лейк-Плэсиде), и регулярно после вечерних занятий поят чаем с кексами, разумеется, в обществе Матвея Матвеевича.
Всё-таки, странный народ, женщины. Заслужить их расположение порой невозможно без какой-либо конфликтной ситуации, а уж привязанность без негодяйства с мужской стороны, по-моему, невозможна в принципе. Кому расскажи, что примирение с одной мадам у меня случилось после того, как она залепила мне в глаз дыроколом, а я застукал её с пылким геронтофилом!
Сегодня
Теперь эти люди видятся мне совсем по-другому. «Они ведь самые обычные старики, — думаю я, — возможно бездетные, или просто покинутые своими отпрысками, застрявшие на небольшом острове старого мира — кафедре сопротивления материалов провинциального ВУЗа». Теперь мне их даже немного жаль.
Матвей Матвеевич возвращается на своё место. Он ставит на стол вазочку с лимонными дольками в сахаре, от вида которых мне вспоминается навсегда ушедшее советское детство.
— А что это вообще за заведение, НИИгеомаш? — просто, из любопытства спрашиваю я моих партнёров по чаю.
Матвей Матвеевич и Стелла Иосифовна многозначительно переглядываются.
— За такие вопросы лет, эдак, двадцать назад вам бы, Алексей, голову быстро бы открутили, — говорит Матвей Матвеевич.
— Неужели всё так серьёзно? Я, вообще-то, надеялся там провести натурные эксперименты. Для диссертации…
Мои собеседники опять переглядываются.
— Алексей, а кто, позвольте спросить, вас туда направил? — спрашивает Матвей Матвеевич осторожно, будто разворачивает, боясь порвать, тонкую фольгу.
— Как кто? Кафедра, — отвечаю я, уже чувствуя неладное, — в лице заведующего Красикова и Бахтеярова…
— Всё ясно! — хлопает себя ладонью по коленке Матвей Матвеевич и начинает энергично двигать челюстями.
Я удивлённо смотрю на заведующего.
— Матвей Матвеевич хочет сказать, — ласково начинает Стелла Иосифовна, — что господа Красиков и Бахтеяров, мягко говоря, желая вам наихудшего, спровадили сюда, с глаз долой — из сердца вон, прекрасно зная, что НИИгеомаш в настоящее время представляет собой огромный пустой барак за забором. Нет больше НИИгеомаша, Алексей.
После этих её слов мне за шиворот буквально выливается ушат холодной воды.
— Но, как…
— А вот так. Должно быть, вы кому-то из них здорово насолили, да?
— Да я не об этом. — Обида подступает к самому горлу, но я держусь. — Я про НИИгеомаш, честно говоря, я на него так надеялся.
— Был «Айсберг», да сплыл. — Стелла Иосифовна делает руками движения, будто плывёт брассом. — И всё-таки, что же вы такого сделали плохого? Признавайтесь!
— Не знаю даже… — говорю я, но тут меня осеняет: — может, это оттого, что я аспирант Щетинкина?
— Вот именно! — Матвей Матвеевич опять лупит себя по коленке.
— Матвей, не горячись. — Стелла Иосифовна гладит его по руке. Матвей Матвеевич отвечает ей доброй беззубой улыбкой.
— Алексей, ваш, в прочем, какой он к чёрту ваш, этот самый Бахтеяров, насколько я его знаю, — произносит Матвей Матвеевич уже спокойнее, — человечек мстительный и тщеславный, так что такой сюжет представляется единственно возможным.
— Они с Ильёй никогда не ладили. — Вторит ему Стелла Иосифовна. — Началось с того, что они оба
— Всё-таки, каков подлец! — снова детонирует Матвей Матвеевич. — Воевать с мертвецами — это я как учёный ещё могу понять, но впутывать в эти баталии живых, тем более, учеников — это, простите, подлость!
— Успокойся, Матвей, ещё не хватало, чтобы ты себе из-за этого мерзавца давление себе нагнал, — одёргивает Стелла Иосифовна Матвея Матвеевича, и тот умолкает.
— Разумеется, Алексей, — продолжает она, — я эту историю знаю только со слов Жени Рыжова, то есть Евгения Ивановича, но в подлинности её не сомневаюсь…
— Всё в точности так и было… — поддакивает Матвей Матвеевич возбуждённо.
По выражению лиц моих собеседников можно подумать, что они сообщили мне только что великую по важности тайну. Мне бы, наверное, надо многозначительно покивать головой, или широко раскрыть от удивления глаза, или же, наоборот, закрыть лицо руками и зарыдать. Но я сижу, как сидел.
Во-первых, я эту историю тысячу раз слышал, во-вторых, насколько я знаю, всё было несколько иначе… и в — третьих… А, в-третьих, чего-то такого от Красикова и его клаки я и ожидал. Не в том смысле, что предвидел что-то или чувствовал, просто была у меня непонятная уверенность в изначальной тухлости всей этой затеи со ссылкой сюда. Мне, вероятно, должно быть до зелёных соплей обидно, что опять меня кинули через колено мои небесные покровители, и эксперимента мне теперь не видать, как собственной задницы… а я чувствую только то, что на всё на это мне уже глубоко плевать. Чудеса…
— А чем в НИИгеомаше занимался Илья Михайлович? — спрашиваю я, чтобы свернуть разговор в другую сторону.
— Этого мы не знаем! — первым отвечает Матвей Матвеевич.
— Действительно, точно ничего не известно, — сообщает Стелла Иосифовна после паузы. — Илья никогда ничего об этом не рассказывал, но есть версии. Все они довольно таки фантастические и, скорее всего, к реальности никакого отношения не имеют, но всё же.
Стелла Иосифовна делает ещё одну паузу, должно быть для того, чтобы разжечь во мне интерес к сказанному.
— Самым распространённым слухом про «Айсберг», так называли в то время НИИгеомаш, было то, что под ним находится самый крупный в стране правительственный бункер. Вот его-то ваш бывший научный руководитель якобы и построил. Если, Алексей, вы, не дай бог, конечно, решите пойти здесь у нас в народ, то первый же встречный вам расскажет, как он видел тут Брежнева или Косыгина или, в крайнем случае, Устинова на мотоцикле. Это всё, конечно ерунда, мы с Матвеем Матвеевичем в это не верим.
Матвей Матвеевич совершает утвердительные поклоны. Стелла Иосифовна опять держит паузу.