Стать ближе
Шрифт:
— Я не знаю... возможно, — он смотрит в сторону окна.
— Эти мысли, которые у тебя появляются, не твоя вина. Они только кажутся настоящими. И я знаю, что от них ты чувствуешь себя напуганным.
— Ни хрена я не боюсь.
Я заставляю себя не улыбаться.
— Ты знаешь, что я — доктор Дэниел Дельгадо и что мы находимся в Хоторн-Хилл?
— Да, я знаю это.
— Хорошо. Иногда, когда ты сражаешься с этими мыслями, тебе помогают прогулки на лошадях. Хочешь пойти покататься?
Леонард скрещивает руки на груди и тяжело вздыхает.
—
— Мы можем сделать исключение для тебя.
И хотя он ничего не отвечает на это, я вижу, что колесики уже закрутились в его голове. Леонард знает, что я говорю ему правду, что означает, что он знает, что у него паранойя. Каждый раз, когда у меня проходит подобный разговор с ним, с его стороны никогда не бывает облегчения. Леонард гордый человек, и осознание, что у него появляются галлюцинации, давит на него.
— Теперь ты в порядке? — спрашиваю я.
Он кивает.
— Не возражаешь, если я отправлюсь покататься с тобой?
— Конечно, нет, док.
— Жди меня на выходе из большой комнаты. Я по дороге захвачу перекусить сэндвич.
Леонард уходит, а я пишу Тиллману, который тут же мне отвечает, что он находится на втором этаже. Пятью минутами позже, Тиллман входит в мой кабинет.
— Привет, — говорит он, падая в кресло.
— Привет. Просто хотел дать тебе знать, что забираю Леонарда покататься на лошадях. У него снова начинается паранойя.
Тиллман тяжело вздыхает.
— Да, Эрик маякнул мне на пейджер прошлым вечером, что Леонард был сильно расстроен. Он угрожал, что выпрыгнет из окна.
— Эрик?
— Из ночной смены санитаров на первом этаже. Ну, знаешь, здоровяк.
— А, точно. Он ведь знает, что стекла здесь слишком толстые, чтобы их разбить?
— Да, но он не мог успокоить Леонарда.
— Ты ввел ему седативные?
Тиллман передергивает бровью.
— Нет. Я ждал, чтобы посмотреть, не пройдет ли паранойя сама по себе. Но я был занят на третьем этаже сегодня весь день, поэтому поставил медсестру приглядывать за ним.
У него черные круги под глазами. Я чувствую себя придурком за то, что отправляюсь кататься на лошадях, когда Тиллман перегружен.
— Как долго ты работаешь? — спрашиваю я его.
— С тех пор как получил послание на пейджер в два часа утра, — пожимает он плечами.
Я смотрю на часы на стене. Уже почти 16:00.
— Хочешь, я подменю тебя, чтобы ты смог немного поспать?
— Нет, я в порядке. Я и раньше работал долгие смены. Кофе поддерживает меня на плаву.
— Хорошо.
Тиллман поднимается из кресла, чтобы уйти, и я кое-что вспоминаю.
— Эй, можешь подменить меня в последнюю неделю июля?
— Конечно. Наконец-то решился взять отпуск?
— Типа того. Мой сын приезжает.
— Возьми его куда-нибудь, если хочешь. Отправляйтесь в Диснейлэнд или еще куда-нибудь.
Я улыбаюсь.
— Калебу нравится здесь. Он любит кататься на лошадях и ходить в походы.
Тиллман пожимает плечами.
— Ну, считай, что у
Я не отвечаю на его укол.
— Спасибо, мужик.
Он покидает мой кабинет, и я иду на кухню, чтобы сделать сэндвич. Когда я отправляюсь в большую комнату на встречу с Леонардом, я не могу не обвести взглядом холл в поисках Элисон.
Десять минут мы врозь, а я уже скучаю по ней. Поцелуй с ней прошлым вечером изменил все с притяжения на что-то большее. Конечно, это не значит, что я могу теперь этим фактом воспользоваться.
— Готовы, док? — спрашивает Леонард, вырывая меня из моих мыслей.
— Да, пойдем.
Мы направляемся к боковому выходу, который ведет к конюшне. Я украдкой бросаю последний взгляд на лестницу, чтобы посмотреть, не спускается ли Элисон.
Поверить не могу, что у меня такие сильные чувства к пациенту. Я в полной заднице.
Глава 15
Элисон
Следующие несколько недель тянутся ужасно медленно. Все в Хоторн-Хилл настолько хорошо, насколько это только может быть здесь. Появился новый двадцатилетний пациент, Мило, в которого втюрилась Морган, а я умудряюсь проходить свои еженедельные занятия с Хитон без возникновения чего-то большего, чем просто тошноты от нее. Чем более провокационны бывают ее комментарии, тем более безразлично я себя веду.
По крайней мере, это то, что я показываю ей снаружи. Но в мыслях, мне хочется ее придушить. Она, вероятно, наименее эффективный психотерапевт за всю историю. Но сейчас я хотя бы знаю, что Хитон собирается продолжать нажимать на мои «кнопки» каждое занятие.
Еще время в больнице ползет для меня из-за Дэниела. У меня больше не возникало причин остаться с ним наедине со времени нашего кемпинга. За прошедшие недели мы только обменялись несколькими книгами, в которых он оставлял записки, которые заставили меня улыбаться, и несколько раз я ощущала, как Дэниел поглядывал на меня. Интенсивности его взгляда всегда достаточно, чтобы заставить мой пульс ускориться, даже если он находится на другом конце комнаты.
Это настоящая агония — находиться так близко к нему, но не иметь возможности побыть наедине. На неожиданном барбекю для персонала и пациентов, мне пришлось наблюдать, как медсестра Сара прикасалась к его бицепсам каждый раз, когда Дэниел говорил что-то, заставлявшее ее смеяться, что происходило практически каждые тридцать секунд. Я закончила барбекю для себя тем, что выкинула свою тарелку в мусор и направилась в свою комнату почитать.
Притворяться равнодушной к нему стало еще сложнее, когда я увидела его с Калебом. У сына Дэниела его темные волосы и карамельного цвета глаза. Он счастливый мальчик, который, очевидно, обожает своего отца. Когда я наблюдаю, как они катаются на лошадях или направляются в лес на рыбалку, я чувствую мощнейшее притяжение к Дэниелу.