Стать последней
Шрифт:
Она была искренна в своем порыве, я только улыбнулась в ответ. Через несколько мгновений уже захлебывалась животворящей влагой из фляги. После этого даже дышать легче стало.
— Ты кто? — раздался знакомый, но непривычно слабый голос.
Криит открыл глаза — взгляд ясный. Но после его вопроса воительница подлетела ко мне и прижала кинжал к горлу. Я же просто улыбалась.
— Ты ее не знаешь, сын вождя? — тревожно переспросила женщина.
— Впервые вижу… — ответил неуверенно и сел. — Но не спеши, Лоока, успеешь еще. Почему ты так странно улыбаешься?
Последнее было адресовано мне. Видел бы он себя! Растерянный и пытающийся не ответить на мою улыбку.
— Что, сын вождя, нравлюсь?
Он непонимающе всматривался в мое лицо:
— Нет, женщина, не нравишься. Абсолютно, совершенно не нравишься… да и с чего бы?.. Впервые вижу… — он убеждал себя и никак не мог убедить. — Клянусь перерождением, этого не может быть…
Воительница так разволновалась, что отбросила нож, схватила меня за плечи и рванула лицом на себя.
— Сын вождя! Не смотри на нее! Ты сам не свой, — и закричала в полный голос: — Шамана, шамана сюда позовите!
— Лоока, оставь нас.
Мне удалось немного вывернуться и посмотреть на него — теперь Криит тоже улыбался. Он будто ничего не мог с собой поделать. Только ошарашенно улыбаться и вглядываться в мое лицо. Неудивительно, что со стороны он выглядел зачарованным какой-то магией. Наклонил голову набок.
— Ведь этого не может быть, правда?
— Ты мне скажи, сын вождя, — я отвечала так же тихо, спокойно. И с похожей улыбкой. — Сейчас сюда шаманы набегут, а у меня сегодня нет настроения идти на костер.
— Ближайший шаман в лагере Моора…
— Да, Дотлаак, я помню.
— Лоока, выйди, я сказал!
Та метнулась на выход, но, уверена, прямо там и замерла. Будет теперь переминаться с ноги на ногу, пока Дотлаака сюда не притащат.
Как только мы остались одни, я снова села перед ним. Криит протянул руку к моему лицу, но сразу одернул.
— Почему ты боишься дотронуться до меня, сын вождя? Разве я перестала быть твоей женщиной?
— В голове не укладывается… А если дотронусь, то ты не растворишься в воздухе?
— Вряд ли, — я вздохнула. — До сих пор это не срабатывало.
— Объясни. Все объясни! Тогда мне станет легче!
Я подняла глаза к своду, но свою речь прокрутила в голове заранее, потому слов не подбирала:
— Помнишь девчонку-охотницу, что убила вашу шаманку? Вот это была я.
Он вздрогнул.
— Нет, легче не стало.
Я объясняла дальше, хотя продолжала улыбаться. Про проклятие и каждое свое воплощение.
— Ты хочешь сказать, что Даара погибла возле пещер? — он бесконечно что-то уточнял. — Хотя тогда многое становится объяснимым…
— Прости, что не сказала раньше.
Криит рассеянно качал головой и не мог все переварить. Я давала ему время и поясняла все то, что было интересно. Но вдруг он неожиданно рассмеялся:
— Я сейчас понял, что пытался забыть тебя с тобой же… Не представляю, что ты думала в тот момент.
— Думала о том, что твоя страсть мне нравится, сын вождя. И как бы я ни выглядела, постоянно на нее натыкаюсь.
— А я… я теперь и не знаю, что думать. Но предлагаю стать тебе моей третьей женой — все равно, кажется, от тебя никогда не отделаюсь.
Я рассмеялась от всей души:
— Я, пожалуй, откажусь!
Он поморщился, но все равно отвечал с тихим смехом:
— Думаешь, я шучу. Но я… а я сам не знаю, шучу я или нет. Но ведь я и Тали, и Даару… даже сейчас, когда увидел тебя впервые… Если это не любовь, Тесса, то где тогда вообще любовь?
Улыбаться мне расхотелось. Да, Криит сейчас все это несет на эмоциях, от их переизбытка, но зачем? Некоторые вещи лучше вообще не произносить вслух! Ведь с Даарой он таким откровенным не был! Зачем же на меня сейчас вешать этот груз? У меня, на почве всего происходящего, вообще не было времени задуматься о том, что между нами возможны какие-то иные чувства, сверх страсти. Да и нужны ли они вообще? Со страстью мы оба знаем, что делать, а остальное только помешает.
От неприятного поворота разговора спас запыхавшийся Дотлаак. Вот уж не думала, что буду так рада видеть этого неприятного старика.
Пришлось повторить всю историю теперь ему. Дотлаак был больше восхищен, чем удивлен. Он бесконечно ахал и хватался руками за лицо. Как маленький ребенок, впечатавшийся носом в чудо!
А уточняющие вопросы задавал почему-то Крииту:
— Может, сожжем? Один разок! Поверь, сын вождя, после такой жертвы мы эту войну выиграем вообще без потерь!
— Дотлаак, да что ты несешь? — Криит, к моему счастью, не дал себе труда взвесить варианты.
— Нет-нет, я все понимаю! Я твое отношение к ней чувствую. Так ведь Тесса снова найдется — живите потом много лет в счастье и полном мире!
— Нет, Дотлаак!
— Плохой, плохой сын вождя! — обиделся шаман.
Я не выдержала:
— Уважаемый Дотлаак, ты мне другое скажи — как снять проклятие?
Он теперь отвечал раздраженно, насупив морщинистые губы:
— Предсмертное проклятие шамана? Никак, конечно!
Внутри взорвалось морозом. Я ведь и не задавала себе этого вопроса — боялась. Например, что ответ будет именно таким.
— Вообще?..
— Ну… — он глубоко задумался. — У верховного вождя есть шаманы намного старше меня, они не могут уже покидать своих домов от немощи, но их магическая сила велика. Снять предсмертное проклятие не смогут и они. Жди, когда переродится шаманка Тиирия! Если она снова родится с магией в крови, и ты ее найдешь среди сотен других шаманов, но она при этом не будет помнить своей прежней жизни, сможешь убедить… И вообще неизвестно, сработает ли такая штуковина после перерождения… — в конце своей неутешительной речи Дотлаак злорадно рассмеялся.