Стать смыслом его жизни
Шрифт:
По дому ходили незнакомые женщины в темных одеждах и черных платках. Мужчина, стоя на стремянке, закрывал черной тканью большое зеркало на лестнице.
В кабинете Олег обнаружил Кристину с женщиной в строгом черном костюме.
– Олег Васильевич! – сообщила она. – Это представитель фирмы, организующей похороны, вы…
Он закрыл дверь, не дослушав, пошел по коридору. Кристина выбежала из кабинета.
– Олег Васильевич!
Он вяло отмахнулся.
– Кристина, пожалуйста, я полностью полагаюсь на тебя.
– Вы в
Он не ответил, чувствуя новую волну раздражения. «Вот дура, – думал он, – в порядке ли я? Насмотрелись американских фильмов. «Вы в порядке?» – «У вас все о’кей?» Как я могу быть в порядке?»
Олег бродил по опустевшим комнатам, среди чужих людей и чувствовал себя потерявшимся в этом доме, в этом городе, во всей огромной вселенной. Потерявшимся и бесконечно одиноким. Тоска стягивала грудь петлей с замысловатым узлом. На кухне стояла початая бутылка водки. Он налил полную кружку и уже поднес к губам, но вдруг вспомнил Ромку, лежащего на огромной больничной кровати, маленького и такого же потерянного, как он сам.
Он швырнул кружку в раковину, тонкий фарфор разлетелся на мелкие кусочки. Олег хотел собрать осколки, порезал руку. Открыл кран, сунул руку под воду и смотрел, как кровь смешивается с водой и розовым ручьем исчезает в сливном отверстии. Долго-долго. Невыносимо долго.
А потом спустился по лестнице с зеркалом, затянутым черной тканью, сел за руль и ехал, не разбирая дороги, пока не увидел искореженный зеленый «Форд» с выбитыми глазами.
Олег сидел и смотрел на проезжающие машины. Мозг терзал вопрос: «Почему?»
– Олежек, где Ромка? – услышал он вдруг тихий голос, от которого в груди будто похолодело. Это был голос Алисы.
Он выскочил из машины, погрузившись в шум оживленного дорожного движения.
– Езжай к нему, – снова прозвучал в ушах голос, – ему плохо без тебя! Только осторожно, береги себя!
Подняв голову, Олег посмотрел на облака.
– Я еду, – пообещал он им, – я постараюсь.
Больничный коридор тонул в темноте, ординаторская пустовала, дежурная медсестра куда-то вышла. В Ромкиной палате горел свет, мальчик все так же лежал с открытыми глазами.
– Ромка, сынок! Как ты? – Олег прижал к губам тонкие пальцы мальчика. Они были мягкими и теплыми. Это тепло немного успокоило отца. Он пододвинул свободной рукой стоящую рядом кровать, сел поудобнее, не выпуская руку сына. Постепенно усталость взяла свое, и Олег забылся тяжелым сном.
Проснулся он от того, что кто-то довольно грубо тряс его за плечо. Открыв глаза, Олег увидел высокую полную женщину в белом халате с круглым, как блин, лицом и сердито насупленными бровями. Из-за ее плеча испуганно выглядывала молоденькая медсестричка.
– Мужчина, что вы здесь делаете? Вам нельзя тут находиться! Немедленно уходите, я сейчас полицию вызову!
Олег окончательно проснулся, ощутил тепло маленькой руки, которую все еще сжимал в ладони.
– Пожалуйста,
Женщина посмотрела на него вопросительно:
– А вы кто?
– Отец. Вот, – он достал из кармана права, – Васильченко Олег Васильевич.
Брови женщины перестали хмуриться, лицо стало жалостливым, весь воинственный настрой испарился. Казалось, еще мгновение, и она расплачется. Но она только тяжело вздохнула и предложила:
– А хотите, я вам чайку принесу? Вы небось голодный?
Олег кивнул. Забота женщины почему-то не вызывала раздражения, наоборот, молчаливое, но искреннее проявление сочувствия слегка притупило сердечную боль.
– Можно я останусь с ним до утра? – спросил он, попив жидкого чаю с булочкой.
– Конечно, конечно. Свет выключить или оставить?
Он уже не сомкнул глаз. Сидел, держа сына за руку, и вспоминал, вспоминал, вспоминал.
Утром он попросил официального разрешения находиться в больнице с сыном, пока тому не станет лучше. Главврач было заколебался – ребенок уже большой, но после обещания Олега посодействовать в ремонте дал добро.
Позвонила Кристина – требовалась помощь в организации похорон. Оставив Ромку на попечении Сергея Станиславовича, Олег поехал домой.
Дом встретил хозяина гробовой тишиной. В зале на диване, в окружении трех подруг, сидела теща. Гордое лицо, абсолютно ровная спина – железная леди. Увидев Олега, она вскочила, подбежала, закричала совсем неподобающим ее виду, по-бабьи визгливым голосом:
– Где ты был? Алису еще не похоронили, а ты уже позволяешь себе не ночевать дома! Негодяй! Где Ромка? Имей в виду, я подам в суд, я лишу тебя родительских прав! Я заберу внука и буду растить одна! Ты… Ты…
Она замахнулась, чтобы ударить Олега по лицу, но он перехватил руку.
– Не надо. Я… Я тоже ее любил. Очень…
Женщина обмякла, всхлипнула.
– Олежек, прости меня, пожалуйста – по лицу ее потекли слезы, она больше не напоминала железную леди.
Олег обнял тещу, усадил на диван, сел рядом, сжал мягкую, покрытую пигментными пятнами руку…
– Ромка в больнице. Мне разрешили быть вместе с ним. Сейчас узнаю, как дела у Кристины, возьму вещи и поеду обратно. Хорошо?
– Да, да, – кивала она, отчего слезы потекли еще сильней.
Кристина возилась на кухне.
Все организационные вопросы были решены, похороны назначены на завтра.
Олег поблагодарил ее, сказал, что позвонит, когда привезет сына домой.
Собрав необходимое для себя и Ромки, он зашел проститься с матерью Алисы. Та уже успокоилась, вновь обрела вид железной леди и с выражением бесконечной скорби на лице восседала в окружении молчаливой свиты.
– Я в больницу.
Она встала, обняла его.
– Благослови тебя Бог, сынок, иди.