Статьи 1995-1997
Шрифт:
Конечно, малоинтересно заниматься такими отклонениями. Для нас важнее через них понять смысл всего проекта, для которого понадобились такие люди. Ведь их отыскали по закоулкам, приодели, подкормили, натренировали и ввели в коридоры высшей власти. Пусть их пребывание на сцене ограничено двумя-тремя актами, пусть даже «Ельцин с ними не пойдет удить рыбу» — нам не они важны, а их роль. В чем она, когда она кончается, что будет после их ухода? На кого рассчитывает А.Ципко, убеждая, будто Чубайса постигла неудача? Когда бы он ни ушел (на скамью подсудимых или на свою заморскую виллу — неважно), он уйдет с сознанием достигнутой цели. Он взял на себя приносящую ему лично удовлетворение двойную работу: по разрушению хозяйства России и по разрушению общественного сознания. Сегодня, когда его уход еще и не стоит на повестке дня, обе эти задачи выполнены в гораздо большей степени, чем ожидалось.
Вопреки ожиданиям самых смелых сценаристов, несмотря на страшную социальную действительность, в России не возникло оппозиции, способной в своем дискурсе связать концы с концами. А значит, не возникло и организованного сопротивления (я даже не говорю об умело встроенных в оппозицию провокаторах — это естественный фактор «окружающей среды»). Дело в том, что расщеплено сознание культурного слоя, в том числе той его части, что пытается противостоять Чубайсу. Подумать только, разумные эксперты от оппозиции тщательно сверяют «слова и дела» Чубайса, надеясь на то, что можно будет разоблачить его перед народом: смотрите, он не выполнил данные обществу обещания, какой ужас! И это — после Тимишоары и Грозного, «МММ» и банка «Чара». Да вся режиссура Чубайса наполовину состоит в обезоруживающей наглости его лжи. В том, что конкретные претензии к нему просто невозможны — он хохочет в лицо. Безусловно, в расщепление общественного сознания Чубайс и его режиссеры внесли большую лепту.
О нашем хозяйстве и говорить не приходится. Оно подорвано с обеих сторон спектра. Парализовано сельское хозяйство и достигнута деградация всех его инерционных составляющих (прежде всего, плодородия почвы). Одновременно почти уничтожены высокие технологии и необходимая для их создания и использования наука. Рассыпана и распродана система связи, без которой немыслима жизнедеятельность большой страны. И неизвестно, сколько поворотов удушающей Россию гарроты успеет сделать Чубайс до своего ухода со сцены.
1997
Неутоленная потpебность
Наши «реформаторы»-временщики поспешили заявить, что «идол коммунизма» повержен и никогда больше не поднимется. Наполеон, хоть и плохо знал Россию, понял, что пропал, увидев «побежденную» Москву.
У временщиков срок короткий, нам надо думать о себе. Сегодня уже нельзя уклоняться от серьезного разговора. Возникают новые партии под красным знаменем. Без понимания причин поражения коммунизма они в лучшем случае не устранят эти причины и позволят противнику после некоторой передышки нанести второй, уже смертельный удар. В худшем же случае они быстро превратятся в псевдокоммунистов, в марионеточные партии, которые будут выполнять очень важную роль по прикрытию антинационального режима. Ведь ясно, что уже сейчас идет лихорадочная работа по внедрению в эти партии новых горбачевых и яковлевых. Надо также учесть успешный опыт по долгосрочной дискредитации коммунизма путем создания радикальных «коммунистических» движений вроде ГРАПО в Испании или «красных бригад» в Италии. Этот опыт тем более замечателен, что члены всех этих бригад — искренние молодые люди, самоотверженно служащие идее. ЦРУ «всего лишь» использовало принцип вируса и внедрило в эти партии свой «генетический материал», трансформирующий всю деятельность «клетки». Не грозит ли то же самое и нам? Единственный способ избежать этого указал Достоевский. В своих размышлениях и обращениях к людям надо доходить до конечных вопросов. Только так можно достичь той ясности мысли, при которой никакой «Огонек» не заморочит тебе голову.
Разумеется, надо добиваться ясности и в «промежуточных» вопросах, но это не устранит главных слабостей того проекта, который возник в кровавых травмах при Сталине и дегенерировал при Брежневе, породив ту самую номенклатурную элиту, которая и нанесла удар (заодно ограбив страну — в качестве гонорара за блестящую работу). О роли номенклатуры и о том, могла ли она не переродиться — разговор особый. Поговорим сначала о самом советском проекте, который, по сути, завершился в начале 80-х годов.
Так почему же рухнул брежневский коммунизм? Ведь не было ни репрессий, ни голода, ни жутких несправедливостей. Как говорится, «жизнь улучшалась» — въезжали в новые квартиры, имели телевизор, ездили отдыхать на юг, мечтали о машине, а то и имели ее. Почему же люди с энтузиазмом поверили Горбачеву и бросились ломать свой дом? Почему молодой инженер, бросив свое КБ, со счастливыми глазами продает у метро сигареты — то, чем на его вожделенном Западе занимается неграмотный беспризорник? Почему люди без тени сожаления отказались от системы бесплатного обеспечения жильем — ведь их ждет бездомность. Это явление в истории уникально. Мы же должны это понять. После выборов лета 1996 г. Н.И.Рыжков сказал: мы не двинемся дальше, пока не поймем, почему безработные ивановские ткачихи проголосовали за Ельцина. Сказал — и замолчал. Больше об этом ни слова.
Уже первые подходы к проблеме показывают, что анализ будет сложным. Для него не годятся упрощенные понятия «объективных предпосылок» и «социальных интересов». Мы уже девять лет видим, как массы людей действуют против своих интересов.
Я думаю, первая причина (из нескольких одинаково важных) нашего поражения в том, что в СССР все хуже удовлетворялась одна из основных потребностей не только человека, но и животных — потребность в неопределенности, в приключении, в «неполной увеpенности в завтpашнем дне». Это стpемление заложено в нас биологически, как инстинкт, и было важным фактоpом эволюции. Охотник не умеp в человеке гоpодском. Пpеодоление пpепятствий и pиска потеpпеть поpажение, нахождение веpного pешения в условиях неизвестности и угpоз — один из самых сильных способов самовыpажения человека, пpиносящий, в случае успеха, остpое ощущение счастья. Даже крыса уходит от полной кормушки и лезет в неизвестный и опасный лабиринт. А у человека это выpажено несpавненно сильнее.
Поэтому любой социальный порядок, не позволяющий ответить на зов этого инстинкта, будет рано или поздно отвергнут. У старших поколений с этим не было проблем — и смертельного риска, и приключений судьба им предоставила сверх меры. А что оставалось, начиная с 60-х годов, всей массе молодежи? Водка и преступность? Этого было явно мало. Кто-то скажет: «с жиpу бесятся». Пусть так, но ведь, значит, чего-то нехватает в этом жиpе. Или отнять вообще этот жиp и посадить на голодный паек?
Нас в перестройке увели от этого вопроса, предложив внешне похожую тему политической свободы — мол, именно ее нехватало. Но речь не о ней, эта свобода — та же кормушка. Ее сколько угодно на Западе — а дети из хороших семей идут в наркоманы или кончают с собой. Кстати, и нехватка в СССР политических свобод — тоже ложная проблема. Были бы эти свободы — а принципиально лучше бы не стало (это уже и пpи нынешней «демократии» видно). А если говорить начистоту, то для тех, кто нуждался в свободе, ее в СССР было гораздо больше, чем на Западе. Наш режим устанавливал вроде бы «жесткие» правила игры, но правила внешние. А в душу совершенно не лез, у него для этого и средств технических не было.
На Западе же человек бредет как в духовных кандалах. Будь ты хоть консерватор, хоть левый террорист (эти несущественные различия допускаются), твои мозги промыты до основания. Это прекрасно знают те, кому приходилось преподавать в советском и в западном университете. Я однажды в студенческом клубе рассказал то, что подслушал в Москве в очереди около винного магазина — шесть совершенно разных концептуальных объяснений вроде бы простого явления: ежегодного рытья канавы на одном и том же месте около магазина. Западные демократы не могли поверить, что где-то в мире существует такая раскованность мысли и столь развитые общественные дебаты. И это не шутка, ибо всем явлениям на Западе дается одно, разработанное на каких-то «фабриках мысли», толкование — а затем правые и левые начинают ругаться. Они расходятся по вопросу «кто виноват», но не подвергают сомнению саму модель объяснения.
А стабилен режим Запада потому, что все его жизнеустройство основано как «война всех против всех» — конкуренция. Всех людей столкнули между собой, как на ринге, и государство, как полицейский, лишь следит за соблюдением правил войны. Треть населения ввергнута в бедность и в буквальном смысле борется за существование — никаких иных приключений ей уже не надо. Это покажется стpанным, но это так — поpок (с нашей точки зpения) этого социального стpоя служит и его стабилизации. А остальным предложен рискованный лабиринт предпринимательства. Причем он доступен всему сpеднему классу и поглощает страсть всех, кто в него входит. Для очень многих это именно споpт, «охота», а не только сpедство к существованию. Старушка, имеющая десяток акций, потеет от возбуждения, когда узнает по телевизору о панике на бирже. Живущий в каморке и сдающий свою квартиру «домовладелец» волнуется, что жилец съедет, не заплатив за телефон. Разбитые в уличной толчее очки потрясают бюджет среднего человека.