Статьи из 'Философского словаря'
Шрифт:
Опасаясь утомить читателей исследованием всех этих разрозненных отрывков, я перехожу к основе книги нашего автора и к той поразительной ошибке, на которой он построил свою систему. Я должен полностью повторить здесь то, о чем писал уже раньше в других местах.
ИСТОРИЯ УГОРЬКОВ,
НА СУЩЕСТВОВАНИИ КОТОРЫХ ОСНОВАНА ДАННАЯ СИСТЕМА
Во Франции около 1750 года жил некий английский иезуит, по имени Нидгем, обряженный в мирскую одежду и служивший тогда наставником племянника г-на Диллона, архиепископа Тулузы. Человек этот ставил 'физические, и особенно химические, опыты.
Насыпав в бутылки муку, добытую из пораженной спорыньей
Натуралист, пользующийся доброй славой, не усомнился в том, что этот Нидгем - атеист до мозга костей. Он сделал вывод: раз можно создавать угорьков из ржаной муки, значит, можно также из пшеничной муки делать людей; он посчитал, что все - дело рук химии и природы и что доказано, таким образом, будто возможно обойтись без Бога - Творца вселенной.
Подобное свойство муки легко ввело в заблуждение человека* (* Мопертюи.
– Примеч. Вольтера.) , по несчастью обуянного в то время идеями, способными заставить трепетать за человеческий разум и его слабость. Он вознамерился, во-первых, прорыть отверстие вплоть до центра Земли, дабы увидеть срединный ее огонь, затем - анатомировать патагонцев, дабы познать природу души, далее - пропитать кожу больных древесной смолой, дабы воспрепятствовать выпотам, и, наконец, привести свою душу в экстаз, дабы предрекать будущее. Если добавить, что его снедало еще более несчастное намерение - загнать в угол своих двух собратьев, то это вовсе не принесет чести атеизму и послужит лишь нашему замешательству и уходу в самих себя.
Весьма необычно, что люди, отрицая Творца, приписали себе способность порождать угорьков.
Самое печальное здесь, что наиболее образованные натуралисты приняли смехотворную систему иезуита Нидгема, связав ее с системой Майе, утверждавшего, будто океан образовал Пиренеи и Альпы и люди изначально были морскими свиньями, чей раздвоенный хвост перешел в ходе времени в ляжки и голени, как мы уже говорили об этом раньше. Подобные фантазии могут быть помещены рядом с угорьками, рожденными мукой.
Недавно распространился слух, будто в Брюсселе курица зачала от кролика с полдюжины крольчат.
Подлинная смехотворность и лживость преобразования муки и бараньего сока в угорьков все же были выявлены: сделал это г-н Спаллан-цани несколько лучший наблюдатель, чем Нидгем.
Не было даже нужды в его наблюдениях для того, чтобы доказать экстравагантность столь явной фантазии. Угорьки Нидгема незамедлительно отправились туда же, куда и брюссельская курица.
*)- С. 167.
– - Примеч. Вольтера.
Тем не менее в 1768 году точный и изысканный переводчик Лукреция, человек здравомыслящий, позволил уловить себя до такой степени, что он не только излагает в своих примечаниях к книге VIII, на странице 361, пресловутые опыты Нидгема, но и делает все от него зависящее, дабы указать на их состоятельность.
Эти идеи послужили новым основанием для построения "Системы природы". Начиная с главы второй автор изъясняется так:
"Увлажнив муку водой и закупорив эту смесь, через некоторое время с помощью микроскопа можно обнаружить, что она произвела на свет организованные существа, которые, как считалось,
Даже если бы эта неслыханная глупость явилась правдой, я не вижу, строго говоря, каким образом она могла бы служить отрицанию Бога: ведь вполне возможно при этом существование некоего верховного Существа, разумного и могущественного, кое, образовав Солнце и все светила, удостоило бы также создать без семени крошечные микроскопические существа. Здесь нет никакого противоречия в терминах. Доказательного свидетельства того, что Бога не существует, следовало бы поискать в чем-то другом; однако именно этого другого никто, разумеется, не встречал и не встретит.
Автор "Системы природы" с пренебрежением пишет о конечных причинах, ибо, по его мнению, это - избитый довод; но столь презираемый им аргумент принадлежит Цицерону и Ньютону. Уже одно это могло бы вызвать у атеистов некоторое недоверие к самим себе. Достаточно велико число мудрецов, которые, наблюдая пути светил и изумительное искусство, царящее в строении животных и растений, признают могущественную руку, создающую это непрерывное чудо.
Автор утверждает, что слепая и неразборчивая материя производит разумные существа. Создавать без разума существа, которые им обладают! Возможно ли это вместить? И опирается ли эта система хоть на какой-то проблеск правдоподобия? Такое противоречивое утверждение требует доказательств, столь же поразительных, как оно само. Но автор их не дает вообще; он ничего не доказывает, а только утверждает все свои домыслы. Но какой же это хаос! Какая полная неразбериха и какая великая дерзость!
Спиноза признавал, по крайней мере, интеллект, действующий в этом великом целом и устрояющий всю природу; в том была своя философия. Здесь же, в сей новой системе, вынужден я сказать, не нахожу никакой философии.
Материя протяженна, плотна, весома, делима - всем этим я обладаю в той же мере, как и вот этот камень. Но видел ли кто когда-либо ощущающий и мыслящий камень? Если я протяжен, плотен, делим - я обязан этим материи. Но у меня есть чувство и разумение; кому же я ими обязан? Не воде и не тине; весьма вероятно, что обязан я этим чему-то более могущественному, нежели я. Вы говорите мне, будто сила эта - всего лишь комбинация элементов. Докажите же мне это; дайте мне четко узреть, что разумная причина не могла мне дать разума. Вот к чему сводится ваша задача.
Автор успешно сражается со схоластическим богом, с богом, состоящим из противоречивых качеств и коему приписывают, как богам Гомера, людские страсти; бог этот капризен, непостоянен, мстителен, непоследователен, нелеп; но тот же автор не способен сразить Бога мудрецов. Созерцая природу, эти последние допускают разумную высшую силу. Быть может, человеческому разуму не под силу без божественного содействия сделать еще один шаг вперед.
Автор вопрошает, где обитает такое Существо; из того, что ни один человек, не будучи бесконечным, не может ответить, где оно есть, автор заключает: его не существует. Но это не по-философски: ведь из того, что мы не в состоянии указать, где лежит причина некоего следствия, мы не в праве делать вывод, будто причины этой не существует. Не видав никогда канониров, но узрев действие пушечной батареи, вы не можете сказать: "Батарея эта действует лишь сама по себе".