Статьи из 'Философского словаря'
Шрифт:
Если бы книгу "Наука о календаре" поручили составить профессору Коже32, ректору университета, он не понял бы даже, о чем идет речь. С этим следовало бы, конечно, обратиться к г-ну Лаланду33, члену Академии наук, на котором лежит выполнение этой труднейшей работы, вдобавок скверно оплачиваемой.
Ведь красноречивый ритор Коже допустил весьма странный промах, когда предложил на соискание университетской награды столь необычно объявленную тему: "Non magis Deo quam regibus infensa est ista quae vocatur hodie philosophia (лат.- "To, что ныне именуется философией, не более враждебно Богу, чем королям"). Он хотел сказать "не менее враждебно",
* См. по этому поводу Рассуждение г-на адвоката Бельгье, весьма любопытное.
– Примеч. Вольтера.
Раздел III
– Если философия сделала столько чести Франции в Энциклопедии34, надо также признать, что невежество и зависть, посмевшие осудить этот труд, покрыли бы Францию позором, если бы двенадцать-пятнадцать конвульсионеров, затеявших заговор, можно было рассматривать в качестве рупоров Франции, в то время как они были на самом деле всего лишь слугами фанатизма и мятежа и вынудили короля разогнать подкупленную ими корпорацию. Действия их не были такими насильственными, как во времена Фронды, но были не менее смешны. Их фанатичная вера в конвульсии и жалкий престиж Сен-Медара были столь сильны, что они вынудили некоего чиновника - человека, впрочем, мудрого и уважаемого - заявить во всеуслышание в парламенте, будто "чудеса католической церкви существовали всегда". Под этими чудесами можно было разуметь лишь явления конвульсий. Несомненно, других чудес не бывает, если только не верить в малышей, воскрешенных святым Овидием. Времена чудес миновали: церковь-триумфаторша в них более не нуждается. По правде говоря, понимал ли хоть единое слово кто-либо из гонителей Энциклопедии в ее статьях по астрономии, динамике, геометрии, метафизике, ботанике, медицине и анатомии, которыми заполнена в каждом своем томе эта ставшая столь необходимой книга?*
*-Хорошо известно, что не все равноценно в этом огромном труде, да это и невозможно. Статьи Кюзака и других подобных втируш нельзя сравнить со статьями Дидро, д'Алам-бера35, Жокура, Бушэ д'Аргиса, Венелля, Дюмарсе36 и многих других истинных философов; но в целом труд этот - вечная услуга человечеству; доказательством тому служит то, что его переиздают всюду. Его хулителям не оказывают подобной чести. Да и существовали ли они вообще? Сие можно знать лишь по нашему о них упоминанию.
– Примеч. Вольтера.
Какая груда нелепых обвинений и грубой клеветы обрушилась на эту сокровищницу всевозможных знаний! Стоило бы опубликовать это в конце Энциклопедии, дабы увековечить позор этих людей.
Вот что значит вознамериться судить о труде, который вы не в состоянии даже понять. Подлецы! Они вопили, будто философия губит католицизм. Полноте! На двадцать миллионов человек нашелся ли хоть один, кто оскорбил бы малейший обычай прихода? Разве недоставало когда кому-либо уважения к церкви? Или кто-нибудь выступил публично против наших обрядов с единым словом, кое звучало бы столь же язвительно, сколь звучали некогда выпады против королевской власти?
Повторяем: никогда философия не причиняла вреда государству; фанатизм же, сопряженный с корпоративным духом, причинял ему неисчислимый вред во все времена.
Раздел IV
КРАТКИЙ ОБЗОР ДРЕВНЕЙ ФИЛОСОФИИ
Я потратил около сорока лет на паломничество в два-три уголка этого света, целью которого были поиски философского камня, именуемого
Мне кажется, наши учители-греки скорее писали ради того, чтобы обнаружить свой ум, нежели для того, чтобы поставить его на службу познанию. Я не вижу ни одного античного автора, имеющего последовательную систему методичную, ясную, развиваемую от следствия к следствию.
Пожелав сличить и объединить системы Платона, наставника Александра37, Пифагора и восточных философов я извлек приблизительно следующее:
Случай - слово, лишенное смысла; ничто не может существовать без причины. Мир устроен в соответствии с математическими законами, а значит, его устроял разум.
Возглавляло созидание этого мира не такое разумное существо, как я, ибо я не могу создать и клеща; а значит, этот мир - творение интеллекта, значительно превосходящего мой разум.
Существо это, в столь высокой степени обладающее разумом и могуществом, -- существует ли оно в силу необходимости? Так, разумеется, должно быть, ибо ему необходимо либо получить свое существование от другого бытия, либо благодаря своей собственной сущности. Если оно получило его от иного бытия -- а это трудно постичь, -- я должен прибегнуть к этому иному, и это иное бытие окажется перводвигателем. Куда бы я ни обратился, я должен допустить могущественный и разумный перводвигатель, являющийся таковым по своей сути.
Сей перводвигатель -- вызвал ли он вещи из небытия? Это непостижимо: творить из ничего означает превращать небытие в нечто. Я не должен допускать подобное созидание, по крайней мере если не найду неопровержимых доводов, которые заставили бы меня допустить то, что мой ум вовсе не может постичь.
Все сущее кажется существующим необходимо, ибо оно существует. Ведь если сегодня есть причина для бытия вещей, то она была и вчера, и во все времена; причина эта всегда должна была иметь свое следствие, без чего она целую вечность существовала бы в качестве бесполезной причины.
Но как могли извечно существовать вещи, явно находящиеся под управлением перводвигателя? Значит, этой силе необходимо было извечно действовать, точно так же как не бывает Солнца без света или движения без вещи, которая переходила бы из одной точки пространства в другую.
Итак, существует некое могучее и разумное Существо, которое действовало извечно; ведь если бы оно не действовало, к чему было бы ему существование?
Итак, все вещи - вечные истечения этого перводвигателя.
Но как постичь, что камень и тина - истечения вечного, разумного и иогущественного Существа?
Нужно одно из двух: либо чтобы материя этого камня и этой тины необходимо существовала сама по себе, либо эти материи необходимо существовали благодаря перводвигателю; третьего не дано.
Таким образом, перед нами два выхода: либо мы должны допустить извечную материю, существующую саму по себе, либо материю, вечно истекающую из могущественного, разумного и вечного Существа.
Но существует ли она по своей собственной природе или же истекает из производящего бытия, она существует извечно, ибо она существует и нет никакой причины, по которой она не существовала бы ранее.