Чтение онлайн

на главную

Жанры

Статьи в журнале "Русская Жизнь"
Шрифт:

Бывшие реформаторы и диссиденты восточноевропейского 1968 года продолжали свою борьбу, утрачивая постепенно идеологическую инициативу: от «демократического социализма» осталась просто «демократия», а призыв создать новое общество понемногу сменился смутными надеждами на перемены, после которых все станет «как на Западе». Левые симпатии, все еще типичные для значительной части интеллектуалов в Центральной Европе, сначала свелись к самоидентификации с умеренными (и вполне буржуазными) «левыми» политиками Запада, а потом и вовсе утратили политический смысл, превратившись в культурную традицию. Когда в 1989 году Советский Союз ушел из Восточной Европы, предоставив ее самой себе (и отдав ее под покровительство Запада), почти ничто не свидетельствовало о былом распространении реформ-коммунистической идеологии. 1968 год был на эмоциональном и

идейном уровне полностью забыт, а сама дата теперь воспринималась как часть исторического календаря «антикоммунистического сопротивления».

Итоги и надежды

На культурном уровне, впрочем, события 1968 года оставили очень глубокий след - прежде всего на Западе. Поменялось многое - от доминирующих стилей в музыке до отношения к сексу. Общество стало на повседневном уровне куда более демократичным, но неолиберальная волна, поднявшаяся в 1980-е, смыла многие из подобных достижений с удивительной легкостью. После «студенческой революции» развились интерес к экологии и мода на феминизм, хотя ни то, ни другое само по себе не было частью духовного арсенала «новых левых».

В общем, можно сделать грустный вывод, что, с одной стороны, немногие общественные движения были столь глобальны, как движения 1968 года, но, с другой стороны, трудно представить себе хоть одно историческое движение, которое, будучи сопоставимо по масштабам, оставило бы столь незначительные реальные последствия.

После 1968 года остался очень красивый миф.

Но миф - он и есть миф.

Можно ли упрекать участников борьбы в том, что они потерпели поражение? Может быть, дело не в их слабости, а в том, что мир был не готов к восприятию их идей, которые еще отразятся на нашей жизни в будущем? И все-таки, как бы ни оценивать последствия тех событий, трудно отделаться от мысли, что в 1968 году мы видели грандиозный упущенный шанс одновременного общественного изменения на Востоке и Западе. В этом смысле 1989 год не имел ничего общего с ситуацией, сложившейся за двадцать один год до этого, даже если идеологи бархатных антикоммунистических революций постоянно ссылались на эту историю. В 1968 году попытки реформировать восточноевропейское общество не просто совпали по времени, но и вошли в резонанс с натиском «новых левых» и рабочего движения на западный капитализм. Одновременный успех этих движений мог породить какое-то новое качество, общество, построенное на куда более гуманных и демократических принципах, нежели то, в котором мы живем сегодня.

Впрочем, именно поэтому тогдашние движения и были с равной эффективностью подавлены в обеих частях Европы. Победа консервативного начала на Востоке и на Западе была первым этапом реальной, а не воображаемой, конвергенции. Следующим этапом стала приватизация, уничтожение социального государства и замена демократии на опускание бюллетеней в урну.

Те, кто победил в 1968 году, победили и в 1989, и в 1991, и в 1993 годах. Они продолжают, под разными именами и ярлыками, торжествовать и сегодня. Однако отсюда не следует, будто так было и будет всегда.

Удивительное обаяние событий 1968 года именно в том, что они заставили людей - пусть ненадолго - вообразить (пока только вообразить) себя творцами истории. Мгновенное прозрение, поразившее миллионы людей, обернулось политическим и культурным взрывом такой силы, что правящим элитам Востока и Запада потребовалось полтора-два десятилетия, чтобы окончательно справиться с его последствиями. Завершив работу по выкорчевыванию проявившихся в тот момент ростков свободы, они могли двинуться дальше по пути «экономического прогресса и потребительского процветания».

Сейчас, когда все более видно, в какой тупик ведет этот путь, и какой всесторонней реакцией оборачивается этот прогресс, пора осмотреться вокруг и выяснить, может быть, на выжженной буржуазной реставрацией почве где-то все-таки сохранились подобные ростки?

Пьяный термидор

Конец истории

В.Дени. Долбанем! 1930

Эта история произошла в середине семидесятых годов - задолго до того, как Михаил Горбачев провозгласил борьбу с пьянством общегосударственной задачей. В разгар другой - менее знаменитой - антиалкогольной кампании комсомольский функционер обнаружил в горячем цеху металлургического завода двух рабочих, откупоривавших бутылку водки. Не долго думая, он выхватил бутыль у них из рук и выбросил в мартеновскую печь. «Ее туда, и сам туда!» - мрачно сказал старший сталевар и бросил функционера вслед за бутылкой.

Несмотря на то, что преступление было крайне жестоким, и к тому же могло быть представлено как политическое, суд отнесся к убийце удивительно снисходительно, констатировав, что он действовал в состоянии аффекта. Как ни парадоксально, смягчающим обстоятельством оказалось и то, что сталевары еще не успели приступить в выпивке. Если бы убийство было совершено в состоянии алкогольного опьянения, это сочли бы отягчающим обстоятельством.

На протяжении нескольких столетий водка была своего рода магическим элементом русской народной жизни, ее употребление обрастало многочисленными фольклорными историями, мифами и анекдотами. Лично я не уверен, что русские пьют больше других народов Европы. Во всяком случае, по количеству алкоголя, ежегодно выпиваемого на душу населения, Россия всегда уступала Франции или Италии, а по потреблению крепких напитков не сильно опережала Польшу или скандинавские страны, где властям приходилось принимать специальные запретительные меры, чтобы остановить повальное пьянство. Беспошлинный паром, курсирующий между Стокгольмом и Хельсинки, вызывает зависть и восхищение даже у видавших виды русских туристов - к двум часам ночи там не удастся найти ни одного трезвого пассажира. «Как они героически пьют!
– восхищался мой знакомый, посетивший Финляндию.
– И цены им нипочем!»

Нет, дело не в том, что мы пьем больше. Просто мы пьем интереснее! Мы не просто пьем, а постоянно обсуждаем этот процесс, превращая простое употребление спиртных напитков в культурный акт, имеющий прямое отношение к нашей культурной идентичности.

Между тем проблема водки не сводима к количеству употребляемого народом алкоголя и бесконечному обсуждению этого процесса и его последствий. Это проблема, не в последнюю очередь, политическая, имеющая большую и драматичную историю.

Убежденные трезвенники в Российской империи считались людьми не совсем благонадежными. Но не из-за того, что по каким-то культурным, моральным или метафизическим причинам пьянство тесно связано с русской идентичностью, а из-за обстоятельства куда более прозаического и конкретного: продажа водки была казенной монополией.

Династия Романовых правила в стране, где одним из важнейших источников бюджетных средств была торговля спиртным. Зависимость государственной казны от торговли водкой становится важным политическим фактором в середине XVII века: после Смутного времени цари из новой династии были ограничены почти парламентским режимом Земских соборов, да и просто боялись собственного населения, прекрасно помня, как сбрасывали с кремлевских стен их предшественников. Введение новых налогов и манипуляции с финансами заканчивались впечатляющими народными восстаниями - достаточно вспомнить медный и соляной бунты в Москве. Торговля спиртным в казенных кабаках была в этом плане наиболее безопасной альтернативой. Эта сторона правительственной деятельности у населения протеста не вызвала. Государственная алкогольная монополия сохранялась столетиями, хотя в XVIII веке изрядная часть доходов оседала в руках откупщиков.

На протяжении двух с половиной столетий царский кабак являлся не менее важным элементом государственного хозяйства, чем выплавлявшие пушки уральские казенные заводы, судоверфи или поместья императорской фамилии. Надо сказать, что финансовая эффективность государственного сектора в царской России была куда выше, чем обычно принято думать, но даже на фоне относительно успешных казенных заводов кабаки были предприятием фантастически прибыльным. К тому же они приносили живые деньги.

К несчастью, по мере распространения просвещения увеличивалось и число людей, считающих пьянство не только большим грехом, но и препятствием для умственного и духовного развития. И если церковные проповеди о пользе воздержания на протяжении столетий оставались не более чем фоном для привычного поклонения русскому Бахусу, то новые просветительские идеи явственно предполагали необходимость конкретных действий, активной борьбы против алкогольного дурмана.

Поделиться:
Популярные книги

Гром над Империей. Часть 2

Машуков Тимур
6. Гром над миром
Фантастика:
фэнтези
попаданцы
5.25
рейтинг книги
Гром над Империей. Часть 2

Возвращение Низвергнутого

Михайлов Дем Алексеевич
5. Изгой
Фантастика:
фэнтези
9.40
рейтинг книги
Возвращение Низвергнутого

Отмороженный 5.0

Гарцевич Евгений Александрович
5. Отмороженный
Фантастика:
боевая фантастика
рпг
5.00
рейтинг книги
Отмороженный 5.0

Ваше Сиятельство 8

Моури Эрли
8. Ваше Сиятельство
Фантастика:
фэнтези
попаданцы
аниме
5.00
рейтинг книги
Ваше Сиятельство 8

Мымра!

Фад Диана
1. Мымрики
Любовные романы:
современные любовные романы
5.00
рейтинг книги
Мымра!

Сердце Дракона. Том 11

Клеванский Кирилл Сергеевич
11. Сердце дракона
Фантастика:
фэнтези
героическая фантастика
боевая фантастика
6.50
рейтинг книги
Сердце Дракона. Том 11

Черный маг императора

Герда Александр
1. Черный маг императора
Фантастика:
юмористическая фантастика
попаданцы
аниме
5.00
рейтинг книги
Черный маг императора

Курсант: назад в СССР 9

Дамиров Рафаэль
9. Курсант
Фантастика:
попаданцы
альтернативная история
5.00
рейтинг книги
Курсант: назад в СССР 9

Специалист

Кораблев Родион
17. Другая сторона
Фантастика:
боевая фантастика
попаданцы
рпг
5.00
рейтинг книги
Специалист

Неудержимый. Книга XVII

Боярский Андрей
17. Неудержимый
Фантастика:
фэнтези
попаданцы
аниме
5.00
рейтинг книги
Неудержимый. Книга XVII

Ученичество. Книга 1

Понарошку Евгений
1. Государственный маг
Фантастика:
фэнтези
попаданцы
аниме
5.00
рейтинг книги
Ученичество. Книга 1

Купидон с топором

Юнина Наталья
Любовные романы:
современные любовные романы
7.67
рейтинг книги
Купидон с топором

Возвышение Меркурия

Кронос Александр
1. Меркурий
Фантастика:
героическая фантастика
попаданцы
аниме
5.00
рейтинг книги
Возвышение Меркурия

Ротмистр Гордеев

Дашко Дмитрий Николаевич
1. Ротмистр Гордеев
Фантастика:
фэнтези
попаданцы
альтернативная история
5.00
рейтинг книги
Ротмистр Гордеев