Статьи в журнале "Русская Жизнь"
Шрифт:
Ясное дело, такая трактовка труда была услужливо подсказана респондентам социологами, «зашита» в текст и логику анкеты. Но показательно, что массового возражения или отказа от заполнения анкеты не последовало. Во всяком случае, мы об этом не знаем.
Если даже массы не согласились с оценкой себя как «лузеров», то они тем не менее приняли свойственное той же идеологии представление о самоценности и исключительно материальном смысле успеха. А это уже можно считать огромным достижением пропагандистов и идеологов.
И все же есть одно обстоятельство, постоянно разрушающее данную замечательную схему: успех и поражение в мире свободного рынка
А с другой стороны, бездействие может оказаться правильной и эффективной стратегией, если ты бездействуешь, находясь в нужное время в нужном месте. Нынешний капитализм не случайно западные социологи сравнивают с казино. В успехах и поражениях личности не больше логики и заслуги, чем в выигрыше игрока в рулетку. Можно, конечно, не играть (позиция «лузера»), но и игрок может запросто оказаться разоренным.
В 1998 году крушение рубля стало первым примером социально-культурного шока, заставляющего людей резко изменить свои роли. Вы были убеждены, что ваши доходы, ваш новый статус и образ жизни - законное и правильное отражение вашего преимущества. Вы «вписались», вы доказали, что вы не «лузер». Вы рисковали и выигрывали. Но вдруг стряслось нечто далекое и непонятное. Упал какой-то тайский бат, случился азиатский финансовый кризис, и все ваши сбережения, ваша работа, ваши планы - все исчезло в один миг.
Если ваше поражение и победа - исключительно результат ваших достоинств, если система справедлива и правильна, награждая лучших, то как это могло произойти. Разве система сама не доказала вам на протяжении всех предыдущих лет, что вы лучший, что «вы этого достойны». А если так, то почему вдруг все рушится, и вы оказываетесь в одной компании с теми, кого считали безнадежными «неудачниками». И хуже того, некоторые из этих самых «неудачников» вдруг преуспевают, не сделав почти никаких усилий. Например, их предприятие, которое вчера еще дышало на ладан, вдруг резко набирает обороты. И рабочий или инженер, которому даже не хватало инициативы, чтобы сбежать на другое, более привлекательное место, поискать счастья в бизнесе или рискнуть переквалифицироваться в рэкетиры, внезапно обретает стабильный доход и уважение, в то время как его вчера преуспевавший собрат распродает последнее имущество, стремясь как-то выжить.
Шок 1998 года был очень полезным, но кратким. Вскоре его сменил экономический подъем. Культ успеха вернул себе господствующее положение. Термин «лузер» не исчез из нашего лексикона, хотя применять его стали немного более осторожно.
Тем не менее события 1998 года не прошли даром. В идеологическом плане они сыграли огромную роль, научив некоторое количество наших сограждан задавать вопрос «почему». Если у нас появилось некоторое подобие левого движения и левой интеллектуальной среды, то именно благодаря потрясению 1998 года. Если критическое мышление стало привлекательным для некоторого количества молодых людей, то благодарить за это надо дефолт и крах.
Впрочем, элиты извлекли собственные уроки из произошедшего. Они стали более лицемерными. Ведь лицемерие - это защитная реакция власти и элит перед лицом неблагоприятной реальности. Власть стала патриотичной. Служение обществу по-прежнему отвергается, но отсутствие обязательств перед народом компенсируется демонстративной лояльностью по отношению к государству. Чем более само государство ведет себя
Впрочем, само по себе хамство обрело черты респектабельности, сменив вызывающие красные пиджаки на элегантные костюмы (smart suites) от добротной фирмы. Успех стал более стильным, добротным и цивилизованным, что ничуть не изменило его отношения к неуспеху. Презрение и высокомерие стали частью стиля.
Единственное, чего не удалось добиться российским элитам, так это аристократизма. И не только потому, что нет у них громких титулов и красивых родословных, а потому что аристократический тип поведения предполагает хоть какую-то ответственность и какие-то обязательства. Аристократизм требует если не искреннего благородства, то хотя бы его более или менее убедительной имитации. Это уже слишком!
«Успешный человек» российского разлива благополучно прожил уходящее десятилетие, постаравшись забыть ужас 1998 года как кошмарный сон. Но неприятная социальная практика возвращается, не сном или фантазией, а очевидной и непреодолимой явью мирового хозяйственного кризиса.
Успех оборачивается очередной катастрофой. Правила игры вновь меняются.
И в этом есть глобальная историческая справедливость. По большому счету кризис - это всего лишь наказание за то, что одна часть общества имела наглость называть своих сограждан «лузерами», а другая - позволила себя так называть.
Хаос крепчал
В.Н. Дени. Плакат «Капитал». 1920
Отечественный капитализм в разгар «лихих 90-х» окрестили «олигархическим». Греческое слово «олигарх» вошло в новую русскую лексику настолько, что в полуразрушенной деревне мужики, указывая вам на единственный не покосившийся дом, сообщают: «Здесь живет наш олигарх».
Однако в начале нового столетия олигархи куда-то подевались. Не то, чтобы всех посадили, как Ходорковского. И не все убежали за границу, как Гусинский с Березовским. Просто стали они как-то разом незаметны, тихи и благопристойны. Потому ли только, что испугались?
Удивительным образом дискуссии об экономической жизни у нас в стране имеют обычно мало общего с экономическим анализом. Либералы, естественно, жалуются на засилье государства и бюрократов, которые шагу не дают ступить представителям частного бизнеса. Такие же разговоры, правда, я слышал от праволиберальных публицистов и применительно к Америке, не говоря уже про Францию и Германию, где, по их мнению, царят «ужасы социализма». Кто-то из либеральных экспертов недавно обнаружил, что во всем мире нормальный капитализм существует только в одной единственной стране, да и та - Сингапур.