Статья Пятая
Шрифт:
– И что мне помешает пристрелить вас после этого?
– В нем не будет патронов. Ты можешь попросить их у охранников на посту, но тогда тебе придется много чего объяснить. Советую тебе вернуться за ним позднее.
Он пнул землю и наконец кивнул.
– Проваливайте отсюда.
Я глубоко вдохнула.
– Не стреляйте в спину, - добавил он с отвращением.
– Ничего не обещаю.
Такер повернулся и почти побежал вниз по склону.
Пистолет вдруг стал тяжелым в моих руках, будто это было ведро, полное воды. К тому времени как Такер исчез со склона,
Чейз мягко положил ладонь мне на плечо, провел ею вниз по руке к запястью. С трудом вытащил пистолет из моей хватки. У меня в ушах стоял звон.
Я смотрела, как он вытащил магазин из рукоятки и положил его в карман. Затем швырнул пистолет в опрятную живую изгородь, достаточно близко, чтобы Такеру понадобилось забраться на насыпь, чтобы найти его. Если он вообще сможет его найти.
– Нам пора идти, - сказал Чейз.
Я повела его за крематорий туда, где асфальт встречался с деревьями. Кустарник становился гуще, хватался за ткань моей юбки и прорывал в ней дыры. Некоторые ветки резали мне ноги. Я отмечала это механически, словно смотрела на свое тело со стороны.
Мой мозг все еще прокручивал события последних пяти минут. Я не могла думать ни о чем, кроме убийцы моей мамы.
Должна ли я была его убить? А Чейз? Такер мог причинить боль еще многим людям. Верного ответа не существовало.
Тропинка оборвалась, приведя нас к другому отделению. Нам следовало быть осторожными, когда мы перемещались между домами. Нужно было оставаться невидимыми с холма позади базы.
Мы остановились отдохнуть в узком переулке. Чейз тяжело дышал и сжимал лицо между ладонями. Как бы я хотела избавить его от боли.
Я осмотрелась в поисках солдат, но не обнаружила никаких свидетельств того, что нас преследовали.
– Нам нужно двигаться.
– Я закинула его руку себе на плечо. Он не отреагировал, что встревожило меня. Контузия казалась серьезной. Нужно было найти врача.
Было раннее утро, когда мы добрались до нужного нам места. На парковке никого не было, кроме тощего бывшего охранника из школы реформации, слоняющегося около мусорного бака.
Шон уставился на нас с открытым ртом.
– У тебя получилось, - сказал он с благоговением.
Чейз сжал мою руку.
– Это у нее получилось. Я ничего не сделал...
– ... только позволил набить себе морду, - закончил Шон.
К моему удивлению, Чейз ухмыльнулся.
Кажется, они стали друзьями. Я подумала, что, может быть, и мы с Шоном однажды подружимся. Я не винила его за то, что он не рассказал мне про мою маму. Люди готовы почти на все, чтобы защитить тех, кого любят. Если кто-то это и знал, то это мы.
Я подошла прямиком к Шону и обняла его.
– Спасибо, что дождался, - сказала я ему.
– Должен сказать, Миллер, что я не надеялся вновь увидеть тебя.
– Выражение на его лице сменилось с шокированного на обеспокоенное.
– Ребекку перевели, - сказала я, упреждая его вопрос.
Его глаза расширились.
– Куда?
– Реабилитационный центр в Чикаго.
– А... Что? Как ты...
– Не важно. Она там, - сказала я. Чейз мельком взглянул на меня, но не стал спрашивать.
Позже, когда мы будем в безопасности, я расскажу ему, что и как произошло в кабинете Такера; сейчас, когда я знала, что Такер сделал, мне было еще противнее от того, что сделала я. Еще будет время поговорить о том, как я организовала наш побег и что я видела на базе МН. Но сейчас нам нужно было скрыться.
– Вызывай, - сказал Чейз Шону. Я посмотрела на него, удивленная.
Шон отступил на шаг назад. Через секунду он потряс головой, сосредотачиваясь на настоящем, и снял с пояса рацию. Она была похожа на ту, что была у Чейза в МН, но меньше, и часто защелкала, когда он включил ее.
– Посылка готова к отправке, - сказал Шон. Ему пришлось прочистить горло. Шквал эмоций отразился на его лице.
Почти минуту радио не отвечало.
Пока мы ждали, я заметила, как Чейза наблюдал за мной. В его взгляде больше не было секретов, и он был чистым, честным и глубоким, как озеро. Я провела подушечками пальцем по его высоким скулам и увидела, как разгладились складки между его бровей, когда стихла боль в его голове. Успокоившись, он закрыл глаза.
– Через час, - ответило радио, заставив меня подпрыгнуть. Я узнала голос. Он принадлежал жилистому человеку с жирными черными волосами и усами.
Чейз одобряюще кивнул. Он попросил Уоллиса помочь нам. Мы возвращались в мотель "Веланд".
Мы возвращались в сопротивление.
* Около 18, 12 и 9 метров соответственно.
Глава 17
Когда Уоллис закончил со мной, почти рассвело. Меня наполняла глубокая усталость, которая просочилась до мозга костей, и они стали как желе и едва могли поддерживать мой вес. В этом состоянии я поднялась по лестнице гостиницы "Веланд" на крышу, где меня встретил прохладный, темный воздух.
Когда мы вернулись, Уоллис сам осмотрел повреждения Чейза. Лидер сопротивления некогда был военным медиком ФБР и научил меня, как проверять реакцию зрачков Чейза на свет и отслеживать другие признаки сотрясения. Я отвела Чейза в пустую комнату, где на кровати лежало побитое молью одеяло, и через считанные минуты он заснул. Позже Шон сказал мне, что это был первый раз со дня моей пропажи, когда Чейз отдыхал.
Затем мы с Уоллисом говорили. Я рассказала ему все, что запомнила на базе: план местности, личный состав, творимые внутри ужасы. Заново переживать это было больно, но в первую очередь успокаивающе. Спустя несколько часов мягкого, но требовательного допроса я почувствовала себя полностью опустошенной.
Позже мы обсудим стратегию. Скоро начнется настоящая борьба, а пока нам были дарованы мирные мгновения - глубокий вдох перед нырком.
Перед сном мне нужно было кое-что сделать. Увидеть небо.
Я сидела на деревянной скамье, расположенной у выхода. Мое тело расслабилось на потертых досках, наслаждаясь свободой, которая окутала мои конечности. Я закинула голову назад, закрыла глаза и почувствовала, как последняя крупинка клаустрофобии, которую я ощущала в камере, покинула меня.
Мамы больше не было, а с ней погибло и дитя, которым я когда-то была. Ее забрало насилие, оно же забрало мое детство, но на их месте пробудилась новая Эмбер, девушка, которую я пока не знала. Самой себе я казалась ужасно непривычной.