Ставка больше, чем жизнь
Шрифт:
— Долго она пробудет здесь?
— Во всяком случае, несколько дней.
— Когда я смогу её увидеть?
— Скоро, — ответил Ковальский.
«Не он ли? — подумал Клос. — Ему около тридцати. Каким образом мог завербовать его фон Роде? Запугать, шантажировать? Нет, скорее всего, это фельдшер… Он держался весьма странно. Почему так подробно информировал немецкого офицера, который не спрашивал его об этом?»
— Доктор, — сказал Клос, — я хотел бы ознакомиться с медицинским персоналом вашего заведения, Ковальский посмотрел на него с удивлением.
— Как представитель оккупационных властей? — с иронией спросил он.
Клос сделал вид, что не заметил этого:
— Сколько работников у нас в больнице?
— Больница небольшая. Две медсестры, фельдшер, санитар, вахтёр, ну и, конечно, я — доктор. Был ещё заведующий больницей, еврей… В настоящее время весь персонал на рабочих местах. Через час останутся на дежурстве сестра и санитар. Вот список наших сотрудников. — Ковальский подал Клосу листок бумаги.
Клос посмотрел список. Все эти фамилии и имена ни о чём ему не говорили.
Вацлава Стоковского он уже видел. Санитара звали Стефаном Вельмажем. Но агентом фон Роде могла быть и женщина… Кто-нибудь из медсестёр.
— Прошу вас, доктор, охарактеризовать вашего санитара, — потребовал Клос.
— Стефан Вельмаж, из местных жителей… — Доктор Ковальский, как видно, был не слишком разговорчивым.
— Сколько времени он у вас работает?
— Около трех месяцев. Был арестован, сидел в вашей… немецкой тюрьме и вышел не в лучшем состоянии.
— А что вы можете сказать о медсёстрах?
— Ничего, — ответил Ковальский. — Ничего существенного, пока не буду знать, с какой целью вы спрашиваете.
Клос понимал: этот человек действует осторожно и не даёт застигнуть себя врасплох.
Он остановился около столика с телефоном. Положил руку на телефонную трубку. Вацлав Стоковский стоял именно на этом месте, когда он, Клос, вошёл в дежурку. Звонил ли он? Может быть, докладывал кому-нибудь… например, полковнику фон Роде? Клос подошёл к окну и отодвинул портьеру. На улице стояла непроницаемая темнота.
В это время санитар Стефан Вельмаж убирал операционную.
Он подошёл к стоявшей в углу вешалке. Доктор Ковальский давно уже распорядился вынести её из операционной, но в дежурке тоже было мало места. Стефан полез в карман плаща, висевшего на вешалке, но тут же отскочил на середину комнаты, потому что открылись двери и вошла Кристина.
— Уже сдала дежурство? — спросил он.
— Да, — ответила она и добавила: — Умоляю тебя, не делай этого. Я не могу больше…
— Что-то ты в последнее время стала слишком нервной и впечатлительной, — сказал Стефан, и голос его был серьёзным. — Видимо, мы перестали понимать друг друга. Тогда нам лучше расстаться.
— Скажи проще: надоела я тебе.
— Нет, ты не поняла меня… Ты… женщина, которая может принести в жертву своего парня, ибо…
Кристина прервала его:
— Перестань! Ты всегда относился ко мне, как… А я всё сделала для тебя, слышишь, всё…
— Успокойся, зачем нервничать? Лучше посмотри, в дежурке ли ещё немецкий офицер.
— Хорошо, — ответила Кристина. — Но помни, что это в последний раз…
Стефан остался в операционной один. Сел на белый высокий табурет и закрыл лицо руками. Он устал, а ему предстояло дежурить ночью.
Стефану был хорошо известен режим больничной жизни, и он мог позволить себе поспать пару часов на дежурстве. Через минуту в операционной появится доктор Ковальский и отдаст последние распоряжения на ночь.
Но доктор и не собирался уходить из больницы. Ночь предстояла нелёгкая, и требовалось присутствие врача.
Больной из третьей палаты умер. Мужчина, лежавший в коридоре, снова потерял сознание. Состояние девушки после операции ещё вызывало беспокойство.
Ковальский начал врачебный обход.
В это время Вацлав Стоковский сидел в коридоре около кровати мужчины, привезённого из села.
А Клос ожидал, когда доктор вернётся после обхода, и ломал себе голову над тем, как выявить агента полковника фон Роде и обезвредить его.
Обер-лейтенант перерезал телефонные провода — это было единственное, что он мог пока сделать.
Не исключено, что больница уже оцеплена людьми фон Роде, а сам полковник только забавлялся с ним, Клосом, как кошка с мышкой.
Если агент «М-18» — доктор Ковальский, Клосу оставалось только ждать. Он сел около стола и раскрыл регистрационный журнал больных.
И в ту же минуту раздался пистолетный выстрел. Потом послышался топот и крик. Клос выбежал в коридор…
7
Полковник фон Роде разговаривал в своём кабинете с ординарцем Клоса. Курт был удивлён, но своего беспокойства не показывал. Он отвечал на вопросы уверенно, даже с усмешкой, что выводило шефа абвера из равновесия.
— Ты лжёшь! — сказал фон Роде. — Немецкий солдат должен говорить правду, и только правду. Не волнуйся, о нашем разговоре никто не узнает.
— Я говорю правду, господин полковник.
Солдат упрямо стоял на своём, и фон Роде подумал, не допустил ли он ошибки, вызвав этого ординарца. В общем-то полковник ничего не имел против Клоса, способного, преданного офицера, всегда чётко выполнявшего служебные задания. Правда, сегодня вечером его поведение вызвало у полковника некоторое беспокойство. Однако серьёзных оснований для подозрения не было.
Только вот девушка-полька в квартире Клоса… Почему полька? И именно сегодня, спустя два-три часа после того, как было совершено нападение на инженера фон Круцке. Полковник привык доверять своей интуиции, которая редко его подводила.