Ставка больше, чем жизнь
Шрифт:
— Где портфель с документами? — спросил Клос.
— Не знаю, — ответила Ева. — Но главное — этот немец узнал меня.
Клос почувствовал страшную усталость. Ему казалось, что из этой тяжёлой ситуации уже не найти выхода. Всё, буквально всё складывалось против него и Евы…
9
Фон Круцке снова пришёл в себя. Увидел наклонившегося над ним доктора в белом халате, вспомнил, что видел уже этого человека, это было недавно, когда его, фон Круцке, привезли в больницу. Немец говорил с трудом, каждое движение причиняло ему боль. Он попытался приподняться, но обессиленный, снова упал на подушку.
— Я Иоганн фон Круцке, — прошептал он. — Прошу сообщить немецким властям…
Ковальский внимательно слушал его. Проверил пульс, потом приложил ладонь ко лбу немца.
— Прошу сообщить немецким властям, — повторил Круцке. — Вы понимаете, доктор, что я говорю?
— Понимаю, — ответил Ковальский. — Завтра сообщим. — Он знал немецкий, но пользовался этим языком только в редких случаях.
— Необходимо сообщить срочно! — настаивал Круцке. — Если вы этого не сделаете… Это ваша обязанность, доктор… Та девушка…
— Какая девушка? — будто бы не понял Ковальский.
— Вы доктор? — прошептал Круцке. — В этом городе немцы?
— Да, — ответил Ковальский. Круцке с облегчением вздохнул:
— Та девушка, что везли по коридору… Она была ранена…
Ковальский молчал.
— Была ранена, — повторил Круцке. — Я знаю… — он закрыл глаза, но Ковальский понимал, что немец не спит.
Ковальский повернулся и увидел в дверях больницы фигуру девушки. «Кристина? Клара? — подумал он. — Скорее, Клара. Кристина, пожалуй, повыше ростом». Медсестра с минуту постояла на пороге. Возможно, заметила во дворе доктора Ковальского. Когда вахтёр выглянул из своей проходной, девушки в дверях уже не было.
Ковальский не ошибся. Это была Клара. Девушка вернулась в коридор, постояла около двери комнаты для дежурных, в которой Клос уже допрашивал сотрудников больницы. Через несколько минут она вошла в операционную. Тела убитого Вельмажа уже не было, его унесли в морг.
Около окна стоял Вацлав. Он резко повернулся, когда услышал, как хлопнула дверь.
— Это ты, Клара? — проговорил он с облегчением. — он, наверное, арестует меня.
Вацлав дрожал от страха. Клара с жалостью посмотрела на него, подошла к нему поближе:
— Успокойся, возьми себя в руки.
— Слушай, — прошептал он, — этот немец действительно начал следствие? Но почему? Какие у него на это полномочия? Ведь он не из гестапо и не из жандармерии…
— Ты думаешь, что их очень волнует смерть поляка? Они могут всех нас расстрелять не моргнув глазом… или обвинить в убийстве Стефана.
— Да, но он уже начал допрос, — сказал Вацлав.
— Это, наверное, забавляет его. — Клара присела на низенький табурет и, приподняв голову вверх, смотрела на лицо Вацлава. — Ты был в коридоре, когда раздался выстрел, — негромко проговорила она. — Знаешь, кто убил Стефана?
Вацлав долго молчал.
— Не знаю, — наконец прошептал он.
— Мне казалось, что ты недолюбливал его.
Вацлав втянул голову в плечи. Он смотрел на девушку как зверь, попавшийся в капкан.
— Не бойся, — еле слышно сказала она, — я тоже не очень любила его.
Какое-то время оба молчали. Потом Вацлав наклонился к Кларе, протянул руку, как будто бы хотел обнять её.
— Оставь, Вацлав.
— Клара, ты же знаешь, давно уже знаешь…
— Я не хочу об этом говорить сейчас…
— Неизвестно, что будет с нами завтра, — вздохнул Вацлав. — Может быть, у нас осталась всего одна ночь.
— За себя я не боюсь, — ответила девушка. Вацлав отошёл от окна:
— Я знаю, о ком ты беспокоишься. О нём, о Ковальском?
— Да, о Ковальском, — подтвердила она. Вацлав внезапно повернулся.
— Этот докторишка… — со злостью прошептал он. — Ради этого докторишки ты могла бы даже убить…
В дверях появилась медсестра Кристина.
— Вацлав, тебя вызывает на допрос немецкий офицер, — сказала она. — Будь осторожен.
10
Инженера фон Круцке необходимо было уничтожить. Иного выхода не оставалось.
Клоса удивляло, что «М-18» до сего времени не предпринял никаких попыток, чтобы сообщить обо всём Роде. Если бы шефу Клоса стало известно о нахождении в больнице Круцке и Евы, он немедленно прибыл бы сюда. Кто бы из персонала больницы ни был агентом «М-18», непонятно одно: почему он притаился и не принимает никаких мер, чтобы связаться с полковником фон Роде.
А может быть, убитый Вельмаж и был агентом фон Роде? Задав себе этот вопрос, Клос, поразмыслив, ответил на него отрицательно. Никто из подпольщиков не мог ликвидировать предателя без приговора организации.
Нужно быть, наконец, безумцем, чтобы убить немецкого агента, когда в больнице находится офицер абвера. И тем не менее это произошло…
Все сотрудники больницы казались спокойными и даже безразличными, как будто бы смерть Вельмажа никого из них не касалась. Но так ли это? Какие отношения связывали, например, убитого с Вацлавом Стоковским? Они вместе работали, наверное, хорошо знали друг друга…
Клос посмотрел на руки Стоковского. Они дрожали, и фельдшер, видимо, заметив взгляд офицера, быстро спрятал их в карманы. На вопросы он отвечал не торопясь, но был чем-то взволнован. Клос понимал, что, если этот молодой парень не глуп, он ничего конкретного не скажет немецкому офицеру, даже если и знает что-нибудь.
Вместе с тем Клос понимал, что «М-18», беседуя с немецким офицером с глазу на глаз, не станет скрывать, что сотрудничает с немцами.
— Во время выстрела, — ещё раз повторил свой вопрос обер-лейтенант, — вы были в коридоре?
— Да, — ответил Вацлав.
— Что вы делали, когда раздался выстрел?
— Сидел около больного.
— И даже не повернулись на звук выстрела?
— Не повернулся, — ответил Вацлав.
Клос обыскал его, но ничего, кроме паспорта, не обнаружил.