Ставка на бандитов
Шрифт:
— Телефон-то найти не проблема, — спокойно отозвался ветеран. — А вот жетоны у тебя есть?
— Нет, — обескураженно ответил молодой человек, — я даже не знаю, где их брать.
Не отрываясь от баранки, водитель полез в карман и, порывшись в нем, протянул собеседнику пластиковый кружок.
— Считай, тебе повезло, — довольно произнес дедок, — я думал, все использовал, когда бабке звонил, а оказалось, один затерялся.
Даже не сделав попытки поблагодарить старика, Сеня взял жетон и сказал:
— Отец, останови около телефона.
К этому
Аккуратно припарковав машину у обочины, частник кивнул в сторону жилого дома, около которого стояли телефонные будки:
— Вон автомат.
Выскочив из автомобиля, Сеня стремительно подбежал к телефону и набрал мобильный номер Стародубцева, нервно вслушиваясь в длинные гудки…
Монах больше не скрывал беспокойства — нервно вышагивая по скрипучему полу открытой веранды, он то и дело бросал встревоженный взгляд на светящийся циферблат наручных часов.
Все сроки миновали, а сестры так и не приехали и не позвонили, почему задерживаются. Мысли безумной чередой проносились в голове авторитета, и одна страшнее другой. Фомин не находил себе места, терзаясь вопросом: что могло случиться?
С ним в комнате находились Бур и Брюс, внимательно следившие за перемещениями пахана. Наконец Бур не выдержал и сказал:
— Валера, брось ты дергаться. Ну, может, заехали куда или подружек встретили? — Видимо, говорящий сам не верил своим словам, но тем не менее он продолжал: — Дело-то молодое, ну подумаешь, забурились куда-нибудь, а телефона под руками нет.
— Можно и пацанов попросить позвонить, — возразил Фомин. — Да ведь они не безмозглые курицы, понимают, что я волнуюсь. Наверняка что-нибудь случилось!
— А вдруг в дороге поломались? — вяло предположил Брюс и сам же опроверг свою догадку: — Нет пацаны не глупые, бросили бы машину и добрались на моторе.
— То-то и оно, — протянул пахан, опускаясь на табурет, и в который раз за вечер посмотрел на часы.
Телефонный звонок врезался в наступившую тишину.
Бур неторопливо взял трубку и, глядя, как пахан подался всем корпусом к аппарату, произнес:
— Алло! Кто говорит?
— Добрый вечер, — поздоровался Вадим, — пригласи к телефону Монаха.
— Валера — это тебя, — Роман передал трубку авторитету, застыв на месте и превращаясь в слух.
Откашлявшись, Фомин сумрачным голосом произнес:
— Слушаю.
— Не перебивай и ни в коем случае не произноси вслух моего имени, если хочешь увидеть своих телок целыми и невредимыми, — раздался из динамика властный голос Стародубцева, — усек?
— Подожди, — пробурчал Монах и взглядом приказал приятелям удалиться.
Когда Бур с Брюсом вышли, плотно прикрыв за собой дверь, Фомин произнес в трубку злобным голосом:
— Послушай, сиповка сраная, если хоть воло-сок упадет с их голов, я разорву твое очко на немецкий крест! Ты понял, педрило?
— А ты меня на «понял» не бери, — в тон собеседнику ответил Вадим, — я ведь уже пуганый и терять мне больше нечего. Но тебе в отличие от меня есть о чем беспокоиться.
— Слушай сюда, паскудная бычара, — глаза авторитета метали молнии, а морщинистое лицо исказила злобная гримаса, — если через час Маша и Даша не появятся на моей даче, я выколю на твоем петушином сердце бубновую масть, «короля всех мастей». Бля буду, но тебя, козла вонючего, заставлю сожрать твои собственные яйца! На кого мазу тянешь, поганая дешевка? Решил выступить по беспределу, да? Таких чертей, как ты, на моей зоне «гребни» враз под шконку загоняли. Запомни, поганый баклан, что ты не на того прикуп сбил и это твой бок. Поэтому пасти тебе шалман на Химкинском кладбище.
— Все? — спокойно переспросил Стародубцев, когда Монах замолчал. — А теперь послушай меня. Может, ты и прав, может, мне действительно скоро придется гнить в могиле, но я вперед себя отправлю твоих телок, чтобы не скучно было. Если же захочешь сохранить им их молодые жизни, обязательно приезжай на развилку Можайского шоссе. Но учти, если с тобой окажется хоть один из твоих псов, завтра можешь смело заказывать для красю-чек деревянные сарафаны.
Фомин угрюмо молчал, обдумывая услышанное. Судя по тону, собеседник не собирался шутить и непременно приведет в исполнение угрозу, если не заполучит его, Монаха — Валерия Николаевича Фомина.
Судорожно сжимая трубку, авторитет произнес:
— Жди меня через полчаса, я выезжаю. Но за-руби на своем распрекрасном носу: если девчонок не отпустят, братва разорвет тебя на мелкие куски, как цирковая обезьяна газету.
— Я сдержу слово, — просто ответил Вадим, — можешь не переживать.
Какое-то время авторитет еще прижимал к уху трубку, отзывающуюся короткими гудками, а затем медленно опустил ее.
Подойдя к столу, Монах вырвал из лежащего на нем блокнота полосатый листок и написал коротенькую записку. Свернув ее в несколько раз, он громко выкрикнул:
— Рома, иди сюда.
Мгновенно распахнулась дверь, и на пороге появился Бур, вопросительно глядя на Фомина. Он догадался, что ночной звонок имеет какое-то отношение к исчезновению сестер, и был готов по первому зову пахана броситься хоть в адское пекло.
— Что?
— Вот послушай… — вместо ожидаемого призыва к действию Рома совершенно неожиданно услышал: — Бур, дай мне слово жулика, что не прочитаешь эту записку до утра и то только в том случае, если ни я, ни мои девчонки не вернемся. Если же сестры приедут, ты эту малявку, не читая, сожжешь.
— Пахан, а ты?
— Не ссы, братэлло, прорвемся, — улыбнулся Монах и добавил: — Ну а если не доведется свидеться, пригрей сестер, как своих собственных.
— Пахан, да ты что? — Глаза подручного недоуменно округлились. — О чем ты мне трешь…
— Рома, — на редкость сурово прервал его Фомин, — дай слово.
Рома сконфуженно молчал.
— Ну?!
— На пидера отвечу! Вот он слышит, — Бур указал на стоящего в сторонке Брюса, — сукой буду, клянусь!
Монах пристально посмотрел на товарища и улыбнулся, поворачиваясь к выходу.