Ставка на невинность
Шрифт:
Змеища подколодная!
– Вы друг друга стоите, – искренне отвечаю я.
– Ты же не будешь, устраивать сцен? Я должна была сама привезти приглашение, но так далеко в моем положении лучше не ездить…
– Не стоит беспокоиться, Наташ, – цежу я. – Кстати, у меня параллельный звонок. Как раз Дима.
И я бесцеремонно сбрасываю Наташку, переключаясь на мега-мудака.
– Яна… Привет… Нам нужно встретиться.
– Отдай приглашения моей матери, Наташке соврешь, что отдал в руки мне. Тебе же не привыкать врать, так? –
Встретиться ему надо!
– Ян, дело не только в приглашениях. Нам нужно поговорить.
Глава 18. Двойные стандарты
Возвращаясь я гостиную, я костерю себя за слабость.
Любопытство и тяга к сплетням меня до добра не доведут.
Мой взгляд падает на Германа, и я злюсь еще больше. Эти мужики из меня веревки вьют, играя на слабостях! И хоть бы один хотел покуситься на тело!
Нет, они все мечтают поиметь мой мозг!
– Чего ты вертишься? – минут через пятнадцать не выдерживает Бергман.
Как чего верчусь?
Я договорилась увидеться с бывшим, и мне кровь из носа надо навести марафет. А тут ты сычишь! Увы, сказать это я Гере не могу.
Одна радость: пенсионерские утренники тем и хороши, что они заканчиваются в полдник.
– Мне домой надо успеть к шести, – шепчу я ему.
Я договорилась на восемь в кафе возле дома.
Не то, чтобы два часа были временем достаточным для наведения лоска, если ты должна встретиться с бывшим, но дольше я и сама не выдержу. Накручу себя, как пить дать, и при встрече сразу расцарапаю Димочке морду. Да и самого Диму, как я поняла, Наташа боится отпускать от своего тела надолго. А ему еще возвращаться несколько часов.
Пф-ф-ф.
Бесхребетный, но мудак. Удивительное сочетание.
У Бергмана поднимаются брови:
– Твоя мама, что, ввела комендантский час? Как-то безбожно… Любители романсов до шести вечера только распеваются.
Строю ему рожу, и тут же спохватываюсь.
Ну блинский блин!
Я постоянно выхожу из роли. Даже Раевский начинает на меня поглядывать с недоумением. То, что Герман еще меня не прижучил, это только благодаря тому, что я в принципе его бешу, и он ни при каком раскладе не готов увидеть во мне нечто интересное.
Смотрю в серые глаза, и понимаю, что я дергаю тигра за усы. Надо уже собраться, взять себя в руки и постараться не попасться на горячем до конца контракта.
Кстати, надо бы его на ночь перечитать. Я привыкла интуиции доверять. Неспроста она подавала мне знаки.
Ой, права Алка. Надо было сворачивать спектакль, когда стало понятно, что Германа не интересуют серьезные отношения, и он мне в этом ничем не угрожает. Поржали бы, договорились бы о взаимопомощи. Вряд ли бы подружились, конечно.
Дружить с таким самцом – это удар по женскому самолюбию.
Видя такого, ты понимаешь, что он просто обязан рухнуть к твоим ногам, или все. Поднять его на
В общем, мы вполне могли прийти к выгодным условиям. Или не прийти. И разойтись, как в море корабли.
Но нет. Левиной больше всех надо. Обязательно нужны приключения на последние девяносто, которые девяносто шесть, чтоб им пусто было. Это все сидячая работа, разумеется, а не сало с ржаным хлебушком ночью у Алки на кухне.
Зато теперь мы бесим друг друга обоюдно, и вроде как не так обидно, что этот мустанг объезжен не мной. Хотя тут еще вопрос, кто там кого…
Где-то в глубине души я сильно подозреваю, что я еще не смирилась с тем, что мне не надгрызть этот кусочек и не попробовать Германа в том качестве, в котором его отрекламировала моя мама. «Ебливый кобель».
На мой скромный вопрос, за каким хреном мне такой нужен, когда вон с Димой только разобрались, а с ущербом от него – еще нет, это я про подарок на их с кобылой свадьбу, мама спокойно ответила: «Зато опытный, а евреи – хорошие семьянины».
Интересно, он обрезанный?
Тьфу, блин!
У меня слишком богатое воображение. Куда-то я не туда думаю.
Элька, вон, со знанием дела сказала, что нам каюк, когда все вскроется…
Но это все потом.
Сначала хрен моржовый Дима.
– Левина, – шипит Герман, которого реально бесит все, что я делаю, – ты на вопрос отвечать будешь?
Что? А!
– Какая тебе разница, что у меня за планы? Или ты решил провести эту ночь со мной?
Бергман кривится:
– Ты поэтому не вся оделась? Рассчитывала на что-то? Древности меня не интересуют, а уж древние девственницы и подавно. Мне есть, с кем провести приятно время.
– Желаешь поделиться, с кем конкретно и как именно? – любопытствую я, а сама под столом наступаю Герману на ногу, благо они у него длинные, сидит он рядом, и дотянуться легко. Жаль только, что тапки – так себе орудие мести.
– Зачем тебе, хочешь набраться опыта в теории? Это так не делается… – подкалывает меня он.
– Может, я практиковаться иду, – ворчу я.
– Никаких сомнительных практик! – внезапно рявкает Бергман, переходят с агрессивного шепота на полную громкость.
Заметив, что на нас все уставились, он снова сбавляет:
– Ты – моя девушка, хоть и временная! Скромность украшает, Левина!
– Чего это сомнительных? – раздражаюсь я.
– Жди единственного! – приказывает Бергман, крылья носа которого побели от возмущения. – Не расстраивай Розу Моисеевну.
Я прям обтекаю. Он, значит, пойдет вечером кобелировать, а я должна ждать единственного? Это что за шовинизм?
– Чего ты раздухарился? – я прям злюсь. – Ты же считаешь, что на меня даже в темной подворотне никто не позарится!
Герман явно собирается ответить мне нечто эпичное, и я завожусь в предвкушении, но все портит уже звонок его телефона.