Ставшие скверной
Шрифт:
— Да… — голоса их шелестели словно листья.
— Верховная, допрашивать служительниц лучше Вам.
— Благодарю, — приняла эстафету Лея.
Она собралась с мыслями и задала вопрос:
— Почему вы это сделали?
— Мы устали…
— Это не ответ. Каждая лея может уйти, когда она захочет, если попросит жриц. Некоторые могут уйти самостоятельно.
— Мы не можем уйти, — ответила женщина в возрасте.
— Что это значит? — нахмурилась Верховная.
— Мы не знаем, почему, но мы прикованы к этому храму.
— Вы говорили об
— Пытались, но мы не смогли вымолвить и слова. Что-то мешает нам, — взгляд жрицы затуманился. — Годы, сотни лет смотреть, как живут и умирают люди. Не иметь силы помочь. Это больно…
— Но для чего вы надоумили этих жриц изменить песни?
— Мы надеялись, что они поймут, что что-то не так. Что попробуют исправить…
— Она врёт, — слова Лема легли камнем на душу Ионы.
Благообразное лицо женщины искривилось, и она выплюнула:
— Да, вру! Я знала, к чему это приведёт! Я хотела этого! А что ты сделаешь мне, девчонка?! Я и так хочу уйти! Я хочу умереть!
Верховная холодно посмотрела на неё, а затем обратилась к остальным:
— Есть ли среди вас те, кто может рассказать о причинах?
— Да… — раздался шелест.
Принцесса посмотрела на жрицу в возрасте, затем склонила голову, закрыла глаза, но переборола себя и вновь встретилась взглядом с женщиной.
— Рануа имеет свои законы, договор, что был заключён, — нарушен. Ваше преступление состоит не только в том, что вы изменили тексты. Вы причастны к волне болезней, что были порождены ими. Диру-а призвана лечить, а не калечить. Я чувствую, что вы не жалеете ни об одной из смертей, что произошла по вашей вине. Вы радуетесь им. Каковы бы ни были причины поступков, они были совершены и не уменьшат вашей вины. Никто из прихожан не мучил вас, а люди, что умерли от перемещения скверны, скорее всего, даже не были в этом храме. Я передаю вас на суд Клиро.
Призрачная жрица побледнела.
— Духи принимают новую сестру, — раздался рокот тысячи голосов, и женщина исчезла.
В дальнем углу площади дерево рядом со скамейкой внезапно упало, словно выдернутое из земли ураганом. Звук рвущейся плоти земли и удар о брусчатку заставили всех, кроме Ионы и маро, вздрогнуть. Лея стремительно высыхала.
Иона закрыла глаза, подавляя эмоции, рвущиеся наружу. Через несколько секунд она совладала с собой и спросила:
— Кто может объяснить причину?
Заговорил старичок:
— Сначала мы действительно надеялись, что живые обратят внимание на то, что мы оторваны от остальных храмов, что мы не можем уйти. Но видя, с какой радостью старшие жрицы хватались за возможность увеличить «паству», своё влияние, мы начали чувствовать горечь. Живые перестали даже учить Речи, чтобы никто не понял, что что-то не так. Оттого и нежелание отпускать кого-либо — будущая жрица, если она уйдёт, может понять, что песни этого храма другие. Но правдиво и то, что жрицы теряют силы в этом храме. В дни, когда приезжали жрицы из других храмов, служба была правильной. Через некоторое время жрицы перестали слышать нас.
Голос мужчины был наполнен горечью и обидой на самого себя.
— Мы совершили преступление, которое привело к ещё большему преступлению. Пусть нас вело отчаяние, но мы должны были найти другой выход. Уже два моих правнука ушли из этого мира по моей вине. Из-за нашей ошибки.
— Он говорит правду, — удивлённо сказал Лем. — Но та женщина лгала.
— Предполагаю, что цель ушедшей к духам была другой, — отметил Кортик.
Иона кивнула, соглашаясь с предположением.
— Кто из вас предложил изменение песен? — продолжила опрос Лея.
— Это был я, — сказал мужчина, стоявший у стены храма.
Стражи сразу же узнали этого человека:
— Лис, — с еле сдерживаемой яростью прошипел Кортик.
— Три стража Клиро в одном месте — невероятная редкость, — мужчина был необычайно спокоен. — Никогда не думал, что вы приведёте Верховную в Рануа.
Мужчина подошёл ближе к центру.
— Что ты натворил, придурок?!
— Ничего, что шло бы в разрез с учениями Клиро.
— О? Подстрекательство к убийству теперь соответствует учениям Клиро? — почти прорычал Мим.
Ярость, скрытая за маской спокойствия, была настолько ярка, что Иона испугалась за спутника.
— Я выполнял задачу, что была дана мне в Клиро. Это — мой долг.
— И в чём заключается ваш долг? — спросила Лея.
— Я — искуситель. Я проверяю истинность веры.
Принцесса прислушалась к себе. Мужчина верил в то, что говорил. Верил в праведность своих мотивов. Он ни о чём не сожалел и ничего не боялся.
Девушка рассмеялась, и звон колокольчиков пронёсся волной по храму. Наблюдающие посмотрели на Несущую Свет с недоумением и лёгким испугом — смеяться было не над чем.
— Что же так развеселило Верховную? — поинтересовался Лис с ироничной ухмылкой.
— Ваша уверенность в собственной неуязвимости и непогрешимости, порождённая верой в свою исключительность. Вы так и не поняли свою роль, — девушка покачала головой. — И не осознали, почему вас назначили на неё.
— Сторонние не имеют право говорить о нашей вере, — ухмылка стала напряжённой.
Иона улыбнулась ему в ответ и топнула ногой, как делали до этого Мим с Кортиком. По земле пошла рябь, но в этот раз она не затихла, и всё пространство, весь воздух вокруг начало трясти.
Лис упал на землю и закричал. Наблюдавшие за происходящим сначала подумали, что от боли, но вскоре поняли, что он кричит от страха.
Верховная топнула ещё раз, и всё прекратилось. Лис остался лежать на земле, пытаясь отдышаться.
— Вы забыли уложения, — тихо сказала Иона, но её голос звенел силой. — Вас будет судить Клиро. Духи отведут вас туда своими путями. Я приду на ваш суд.
Лея закончила говорить, и мужчина провалился под землю.
— Подонок всегда верил, что его не смогут наказать, — процедил Кортик.