Стая бешеных

Незнанский Фридрих Евсеевич

Сынок согнулся пополам, но тут же ударил Исмаила головой в живот. А когда тот рухнул на колени, Сынок сначала вцепился в его шевелюру, приложил пару раз мордой об колено, а когда Исмаил стал захлебываться кровью из сломанного носа, Сынок отпустил его волосы и, поднимаясь, сказал:

– Ну вот и все… Пусть теперь сами решают…

Глава 31. НОВОСТИ.

Игорю Владимировичу Чекмачеву было поручено это дело уже две недели назад. Он уже несколько раз допросил подозреваемую, но все понял с первого допроса. Конечно,

он выполнит все следственные действия по данному делу, конечно, он составит все протоколы и постановления, подошьет все справки, медицинские заключения и прочую бюрократическую бумаженцию, предъявит обвинение, ознакомит обвиняемую и ее адвоката с материалами дела, составит обвинительное заключение и отправит дело в суд, но это будет не скоро, а сейчас он скучал. Ему все было ясно. Никаких хитростей он тут не усматривал.

– Так вы говорите, – обращался Игорь Владимирович к Ирине своим сухим, канцелярским голосом, – что потерпевший угрожал вам ножом?

– Да какой он потерпевший? – вновь начинала возбужденно говорить Ирина. – Я же говорю, он был подонок, убийца, вор! Это он выкрал у меня деньги в поезде!

– Но вы говорили прежде, что деньги у вас украла женщина?

– Да, женщина. Но это его знакомая. Я видела, как он разговаривал с ней на перроне.

– И вы не заявили о пропаже в милицию?

– Нет, не заявляла. Вы же знаете, что такое милиция? – Ирина поняла, что сказала бестактность, и запоздало поправилась: – Украинская милиция. Я же не могла знать, что «Визу» не будут обслуживать, что вообще будет вся эта свистопляска с валютой.

– Получается, что факт кражи никак не зафиксирован документально. Полагаться же на ваши показания в данном случае мы не можем. Мы навели справки, кто следовал с вами в купе. Согласно сведениям, полученным от ЛОВ, с вами не ехала никакая женщина с ребенком.

– Как не ехала?.. – опешила Ирина.

– Проводник ничего не помнит.

– Он не может не помнить! – растерялась Ира. – Или правда не помнит?..

– Сожалею, но мы основываемся только на документальных свидетельствах, – покачал головой Чекмачев.

– А другие пассажиры? – засуетилась Ира. – Они же могли видеть… помнить…

– Возможно, возможно… – сказал Игорь Владимирович. – Но для хода дела достаточно свидетельства проводника. Где вы предлагаете нам искать этих свидетелей? И чем это может вам помочь? Ну даже если ехала с вами женщина, даже если она вас обокрала, даже если ее провожал потерпевший – что из этого следует? Что его надо убить? М-да… Второй момент, который меня настораживает…

Чекмачев погрузился в изучение материалов дела. Ира скорчилась на стуле, переплетя ноги и руки. Где-то под ребрами судорожно сжалась душа.

– Вот, – Чекмачев извлек протокол осмотра места происшествия, – согласно вашим показаниям, жертва угрожала вам ножом. Каким ножом?

– Ах, да как я могла тогда разглядеть. Я только увидела, что у него нож в руке. Я что, в ножах разбираюсь? Большая финка.

– Странно, – сказал следователь, – ведь прежде вы говорили, что это был «нож вроде кухонного, с наборной рукояткой». Что же вы, наборную рукоятку запомнили, а теперь забыли? Теперь это финка?

– Я

говорю вам, я была, как в бреду, я могла наговорить черт-те чего, – горячо принялась отстаивать свои слова Ирина. – Я говорю только о том, что он мне угрожал. Я не думала, что смогу убить его туфлей, а вот он меня ножом точно бы убил, неужели вы не понимаете. Да, была наборная рукоятка, кажется… А что, финка не бывает с наборной рукояткой?

– Понимаю, конечно, – улыбнулся Чекмачев, – если встать на вашу точку зрения, то несомненно, что вам надо было обороняться. Даже похвально такое мужество в слабой женщине.

Чекмачев загадочно помолчал, а потом произнес:

– Но вот тут самая и есть закавыка. Согласно протоколу, на месте происшествия не было обнаружено никакого ножа.

– Я не знаю, почему там не было никакого ножа. Нож был, ему деться было некуда. Может быть, он завалился куда-нибудь?

Чекмачев с брезгливой жалостью взглянул на Ирину:

– Вы плохо себе представляете, что значит осмотр места происшествия. Там не может что-то пропасть или «завалиться». Опять-таки, я напоминаю вам, что мы работаем только с фактами, а не с иллюзиями. Может быть, я не исключаю, что вы правы. Может статься, что нож действительно был, но потом чудесным образом куда-то исчез. Но у меня перед глазами протокол, подписанный следователем и двумя понятыми.

Чекмачев протянул ей бумагу.

– Ведь никто не вынуждал их подписывать?

Ирина провела рукой по закрытым глазам, словно пытаясь пробудиться.

– Вы же подпишетесь под протоколом допроса? – спросил Чекмачев без доли издевки.

Ирина открыла глаза.

– Нет. Я ничего не подпишу.

– Почему? – удивился Чекмачев.

– Я ничего не буду подписывать без моего адвоката. Я и без того наделала слишком много глупостей. Все, довольно.

– Вы не можете это не подписать. Все записано с ваших слов и никак не может повредить вам.

– Нет, – уперлась Ирина. – У меня адвокат, – жалко похвасталась она, – он вас всех выведет на чистую воду.

Гордеев казался теперь Ирине чем-то вроде ангела-хранителя. Это был единственный человек, который связывал ее с большой жизнью и, если положить руку на сердце, то он был единственный человек в ее жизни. Ни Ободовская, ни Руфат, ни прочие, менее значительные персонажи, уже больше не существовали для нее. Гордеев, как казалось Ирине, непременно должен выручить, спасти ее. Ей почти виделось воочию, как Гордеев заходит в подъезд, нагибается, заглядывает с кряхтением под батарею и извлекает оттуда нож, не замеченный следствием.

«Безумная, – думал в то же время Чекмачев. – На что она рассчитывает? Что ее спасет какой-то адвокат?»

– Постойте! – воскликнула Ирина. – Нет ножа? А как же тогда чемодан?! Кто его порезал? Я сама, что ли?

– Какой чемодан? – опешил Чекмачев.

– Мой чемодан! Я приехала из Крыма, я была с чемоданом!

– Новости, – сказал следователь. – В протоколе нет никакого чемодана.

Глава 32. РАСПЛАТА.

Лязгнул железом замок, и дверь в сарай открылась, заливая пол солнечным светом.