Стая бешеных
Шрифт:
– Недаром, – скромно согласился Гордеев. – Есть кое-что.
– Вы тоже заметили? – спросил Игорь Олегович, проницательно глядя в глаза адвоката.
– Что заметил? – схитрил Гордеев. Вдруг он не все заметил?
– Даты. Выплату зарплаты строителям, – не открыл ничего нового помощник.
Секретарша навострила ушки.
Гордеев встал и открыл дверь кабинета. Виноградов понял его, захватил свою чашку с кофе, последовал за Юрием Петровичем.
– Что происходит? – спросил он, плотно прикрыв за собой дверь.
– Вы у меня спрашиваете? – удивился Гордеев.
– Да.
– Есть кое-какая.
– Скажите мне, Юрий Петрович. Вы же понимаете, меня это касается в первую очередь.
Гордеев вспомнил об откровенном разговоре с помощником, о том, что именно Виноградов подтвердил – какие-то у Кобрина темные знакомства.
– Боюсь, ваш босс сильно увяз.
– Он и ваш босс, – напомнил Виноградов.
– Вот в этом я теперь сильно сомневаюсь. Знаете, это прозвучит дико, но у меня есть принципы.
– Все! – вскочил на ноги Виноградов. – Я чувствовал, что этим кончится. Почти что знал! Да что там – уверен был! Я пытался с ним поговорить. Я даже настаивал – «нет, ничего страшного, что ты выдумал?!» Все! Это конец. Господи, как это банально – хороший, добрый, честный человек получает власть и прямо на глазах становится злым, жадным и бесчестным! Простите меня за пафос. Но вы сами понимаете. И вот что мне теперь делать, Юрий Петрович?
– Это вы сами решайте, – пожал плечами адвокат.
– Да нет, я не в том смысле. Я Аркадия Самойловича не брошу. Знаете, я его никогда не брошу. Это и непорядочно сейчас было бы. Мы с ним друзья. Я думаю теперь, как его выручать?
– Вот это вопрос на засыпочку, – сказал Гордеев. – Я бы мог вам посоветовать уговорить его все бросить сейчас же. Но тут речь идет о таких больших деньгах, что, боюсь, мой совет уже не поможет. Тут, знаете ли, о жизни подумать надо.
– В смысле?
– В смысле – остаться в живых. Он слишком сильно увяз во всем этом. А там, вы же знаете, вход – рубль, а выхода нет.
Виноградов снова схватился за телефон, снова стал набирать номер Кобрина.
Телефон не отвечал.
Когда Юрий Петрович вышел к своей машине, день уже слегка был тронут тлением предстоящего вечера.
Дома Гордеев неторопливо разоблачился от парадных доспехов и пошлепал голышом в ванную. Долго стоял под струей теплой воды, наслаждаясь журчанием. В голове прокручивались эпизоды прошедшего дня, но сейчас они казались ему лихо поставленным боевиком, в котором главный герой, несмотря на всяческие перипетии, остается победителем. Он сравнивал себя теперешнего с утренним смятенным человеком и удивлялся, как он мог так растеряться. Здесь, у цветного витража с изображением средневекового рыцаря, под сенью разросшейся хищной манстеры, которая смиренно опустила свои листья в ванну, Гордеев чувствовал себя как никогда защищенным.
Звонок в дверь вывел Юрия Петровича из блаженного оцепенения. «Кто это?» Гордеев накинул халат и заглянул в глазок. На площадке стояло неопределенного возраста существо в железных бигуди и прозрачном дождевике. Бешенство включилось внутри Юрия Петровича, словно электрический фонарик. Эта ненормальная старуха прибегала со второго этажа ругаться всякий раз, когда в квартире Гордеева
Разъяренная жалобщица давила звонок с настойчивостью идиотки, но Гордеев предусмотрительно не открыл ей. Вечер был испорчен. Он зло отключил кондиционер и долго мысленно обливал соседку потоками брани. Радости от этого занятия не прибавлялось. Тогда он решил, что много чести для дуры, если он проведет остаток дня в односторонних словопрениях, и усилием воли заставил себя заняться чисткой аквариума. Однако едва он поднял черную крышку – аквариум у адвоката был самый что ни на есть шикарный, – намереваясь щеткой провести по стеклу, как зазвонил телефон. Гордеев с остервенением рванул трубку – сейчас он покажет наконец соседке кузькину мать. Но звонили из «Эрикссона», Ободовская.
– Пастухову отправили в больницу.
– Как? Почему? Что случилось?
Машка, не ожидавшая таких эмоций от обычно всегда сдержанного юриста, испуганно пролепетала, что она не знает и что Ирина находится сейчас в Склифе. Гордеев бросил трубку.
– Кретинка!
Минуту он бегал по комнатам, пока не успокоился, рассудив, что это всего лишь его работа, очередной эпизод его нелегкой жизни, а потому не стоит так волноваться. Он стал набирать номер больницы. Длинные гудки означали, что наступил вечер и персонал покинул свои рабочие места. «Да должны же хоть где-то дежурить врачи, медсестры наконец», – злился Гордеев.
– Але! Але! – оживился Юрий Петрович, когда услышал в трубке кряхтение и треск. – Мне нужна информация о Пастуховой Ирине Алексеевне. Да… она поступила сегодня из следственного изолятора.
Уставший голос попросил Гордеева подождать, пауза затянулась минут на десять, адвокат уже стал терять терпение, когда кто-то на другом конце провода завозился.
– Вы слушаете? – Усталый голос захрипел, и Юрий Петрович напугался, что связь сейчас прервется.
– Да! – заорал он.
– Переломано два ребра, разорвано легкое. Последствия тяжелой асфиксии шеи.
– Как она? – бестолково тыкался Гордеев в трубку, которая уже жалобно сигналила короткими гудками.
«С клиентами творится что-то неладное», – мрачно пошутил про себя Гордеев.
На следующий звонок он уже отреагировал вяло.
– Юрий Петрович? Решил воспользоваться вашим любезно предоставленным мне номером телефона.
– Александр Борисович?
– Он. Хочу оставить вам информацию к размышлению. В кармане нападавшего на вас бандита обнаружена бумажка с номером телефона. – Турецкий назвал цифры. – Вы не узнаете этот номер?