Стая
Шрифт:
— Что это? — спросил Эневек, садясь рядом. Грейвольф протянул ему почти законченную вещь — жезл, изображавший несколько переплетённых фигур. Среди них Эневек увидел двух зверей с могучими челюстями, птицу и человека, который, очевидно, был жертвой.
— Красиво, — сказал он.
— Это копия, — усмехнулся Грейвольф. — Я делаю только копии. Для оригинала мне не хватает крови.
— Чистой крови индейца, — с иронией сказал Эневек. — Понял.
— Ничего ты не понял, как всегда.
— Ну, ладно. Что здесь изображено?
— То, что видишь.
— Да
— Это жезл для церемоний. Тла-о-кви-ат. Оригинал сделан из кости кита. Находится в частном собрании. Это история из времён праотцов. Однажды некий человек наткнулся на загадочную клетку, полную всяких тварей, и принёс её в своё селение. Вскоре после этого заболел. И никто не знал, что за болезнь и как её вылечить. И однажды ночью он сам увидел причину во сне. Виноваты были твари в клетке. Во сне они напали на него, потому что были вовсе не животные, а оборотни. — Грейвольф показал на причудливое существо. — Это волк и кит-убийца в одном лице. Он во сне напал на человека, но тут явилась птица-гром и попыталась его спасти. Видишь, она вонзила когти в бок волка-кита, но пока они боролись, появился медведь-кит, и ему удалось схватить человека за ноги. Он проснулся и рассказал сон своему сыну. Вскоре после этого умер. Сын вырезал дубину и убил ею шесть тысяч оборотней, чтобы отомстить за смерть своего отца.
— И в чём тут высший смысл?
— Разве всё должно иметь высший смысл?
— В данном случае — да. Это вечная битва, не так ли? Между силами добра и зла.
— Нет, — Грейвольф отвёл с лица волосы. — История рассказывает о жизни и смерти, только и всего. В конце ты умрёшь, это точно, а до того ещё попрыгаешь. Но всё зависит от тебя. Ты можешь прожить свою жизнь плохо ли, хорошо ли, но чему быть — назначают высшие силы. Если ты живёшь в согласии с природой, она тебя исцелит, если ты против неё, она тебя уничтожит, но самый главный вывод — не ты господствуешь над природой, а она над тобой.
— Кажется, сын этого человека не разделял твой вывод, — сказал Эневек. — Иначе зачем ему было мстить за смерть отца?
— А в истории не говорится, что он поступил правильно.
Эневек достал из кармана пуховика фигурку духа птицы:
— Можешь мне что-нибудь рассказать вот об этом?
Грейвольф повертел её в руках:
— Это не с западного побережья.
— Нет.
— Мрамор. Откуда это? С твоей родины?
— Из Кейп-Дорсета. — Эневек помедлил. — Мне дал её один шаман.
— Неужто ты водился с шаманом?
— Он мой дядя.
— И что он сам тебе про это рассказал?
— Мало чего. Он сказал, что эта птица-дух направит мои мысли в нужную сторону. И что мне может понадобиться посредник.
Грейвольф помолчал.
— Птицы-духи есть во всех культурах, — сказал он. — Гром-птица — это старый индейский миф. Она часть творения, природный дух, высшее существо, но она же стоит на страже рода. Я знаю одну семью, их фамилия происходит от птицы-гром, потому что их предок когда-то видел эту птицу на вершине горы недалеко от
— Она всегда возникает в какой-то связи с головой человека, так?
— Да. Странно, правда? На старых египетских изображениях часто видишь головные украшения в виде птиц. У них птица-дух имела значение сознания. Её нужно было поймать в череп, как в клетку. Если раскроешь череп — в переносном смысле, — она улетит, но ты снова можешь её туда заманить. Тогда ты снова в сознании и бодрствуешь.
— Это значит, во сне моё сознание путешествует.
— Ты видишь сны, но они не фантазия. Они показывают, что видит твоё сознание в высших мирах, которые для тебя закрыты. Ты когда-нибудь видел корону вождя чероки?
— Разве что в кино про Дикий Запад.
— Эта корона из перьев показывает, что в его голове много мыслей.
— Много крылатых мыслей.
— Да, благодаря перьям. В других племенах достаточно бывает и одного пера, но значение то же. Дух-птица представляет собой сознание. Поэтому индейцы ни в коем случае не должны терять свой скальп или свои перья, потому что при этом они лишаются сознания. — Грейвольф нахмурил брови. — Если эту фигурку тебе дал шаман, то он указал тебе на твоё сознание, на силу твоей мысли. Ты должен ею воспользоваться, но для этого надо раскрыть свой дух. Он должен уйти странствовать, и это значит, он должен слиться с бессознательным.
— А у тебя-то почему нет перьев в волосах?
Грейвольф усмехнулся краем губ:
— Потому что я, как ты точно заметил, не настоящий индеец.
Эневек помолчал.
— Мне в Нунавуте приснился сон, — сказал он. Грейвольф ничего не ответил.
— Скажем так, мой дух уходил странствовать. Я поднялся на айсберг, который плавает в синем море. Во все стороны было только море, больше ничего. Я подумал, что айсберг растает, но страха не почувствовал, только любопытство. Я знал, что утону, но не боялся этого. Мне казалось, что я нырну во что-то новое, неизвестное.
— И что ты ожидал найти там, внизу?
— Жизнь, — сказал Эневек, подумав.
— Какую жизнь?
— Не знаю. Просто жизнь.
Грейвольф глянул на маленькую фигурку из зелёного мрамора.
— Скажи честно, зачем мы с Лисией здесь, на борту? — неожиданно спросил он.
Эневек смотрел в море.
— Потому что вы тут нужны.
— Неправда, Леон. Я, может, и нужен, чтобы управляться с дельфинами, хотя это мог бы сделать и любой другой специалист. А Лисии здесь вообще нечего делать.
— Она прекрасная ассистентка.
— И ты её используешь? Она тебе нужна?
— Нет, — Эневек вздохнул, запрокинул голову и смотрел в небо. Если долго смотреть и представить, что всё наоборот: что ты наверху, а облака где-то внизу образуют ландшафт — холмы, долины, реки и озёра, — то невольно за что-нибудь схватишься, чтобы не упасть туда. — Нет, вы на борту, потому что я этого хотел.
— А почему ты этого хотел?
— Потому что вы мои друзья.
Снова воцарилось молчание.