Стая
Шрифт:
— Так чего же? Пошли! — рванулся Розовый.
На его плечо легла тяжелая рука.
— Слушай сперва меня все,— властно сказал Гусиная Лапа.— Делать будем так...
Он распределил обязанности, назначил место для встречи и с угрозой закончил:
— Если кто не послушает, шуметь не буду, но втихую посчитаюсь. Поняли?
Из сквера вышли поодиночке.
К палатке подошли втроем: Гусиная Лапа, Карцев и Розовый. Остальные были где-то рядом, в темноте. В руках у Гусиной Лапы внезапно возник короткий ломик.
«Что
Дверка палатки была прижата наискосок железной полосой, внизу ее висел замок.
Гусиная Лапа прислушался, потом ловко вставил ломик в ушко замка и нажал. Сухо заскрежетал, потом коротко взвизгнул металл. Замок не поддавался. Гусиная Лапа тихо выругался и всей тяжестью навалился на ломик.
Карцев чувствовал, как его мелко-мелко трясет, словно в ознобе, липкий пот выступил на лбу и шее, он боялся вытереть его: руки тоже дрожали. А рядом прерывисто дышал Розовый. Оба не спускали глаз с массивной фигуры человека, который, сопя, выламывал теперь петлю из косяка двери.
Внезапно где-то невдалеке послышались шаги. Все трое прижались к стенке палатки и замерли.
Двое прохожих, громко и весело разговаривая, прошли мимо. И Карцев вдруг почувствовал зависть: идут себе, смеются, ничего не боятся. И тут же возникла злость. Конечно, им что? Им хорошо. А ему терять нечего, ему теперь только так и жить, только с этими. В голове все еще шумело, от водки или от волнения подступала легкая тошнота. Он вдруг сказал Гусиной Лапе:
— Давай я.
— Ага. Валяй,— охотно согласился тот.— Я уж наковырял. Чуть осталось.
Он отодвинулся, и теперь уже Карцев с силой навалился на торчащий в двери ломик.
Раздался громкий треск, и стальная полоса, на конце которой болтался замок, со звоном отлетела в сторону и ударилась об стену.
Все на секунду замерли, прижавшись к палатке. Но кругом было тихо. Тогда Гусиная Лапа ухватился за ручку двери и рванул ее на себя. Дверь оказалась запертой.
— Плевое дело,— проговорил он.— Вмиг отожмем.
Он подобрал с земли ломик и уже собирался вставить его в щель между дверью и косяком, когда вдруг в конце переулка возник мотоциклетный треск и Карцев услышал звук стремительно несущейся машины.
— Ходу! — крикнул Гусиная Лапа, срываясь с места.
Из того, что было потом, Карцев запомнил лишь бешеный стук сердца, свист ветра в ушах, чей-то грозный окрик, топот чьих-то ног впереди, сзади. Потом мелькнул незнакомый двор, темные сараи, еще двор. И вот, наконец, какая-то приоткрытая дверь с разбитым стеклом, за ней грязная, темная лестница и отвратительно пахнущий угол возле двери со скользким, мокрым полом и липкими стенами, куда забился Карцев, задыхаясь, чувствуя, что сердце сейчас выскочит из груди.
Переждав немного, он выбрался из своего убежища и, очутившись в незнакомом, темном дворе, прислушался.
Он появился в условленном месте хмурый, запыхавшийся от быстрой ходьбы.
Все уже были в сборе.
— Во. Порядок, Профессор,— приветствовал его Гусиная Лапа и, обращаясь к остальным, добавил: — Фартовый парень. С ним на любое дело пойду, не побоюсь. А силенка! Рванул один раз, замок — дзинь! Парень— во!
Он говорил это, хлопая Карцева по плечу, ц все поддержали его, вспоминая подробности случившегося. Потом каждый, перебивая другого, начал говорить о себе, хвастаясь, споря и ссорясь. Молчал, как всегда, только Генка, хмуро глядя куда-то в одну точку. И Карцев впервые, кажется, задержал на нем взгляд и удивился его молчанию. Да, странный парень этот Генка и чем-то на других не похожий.
— Ну, чего бы такое сотворить, а, братва? — бесшабашно спросил, наконец, Розовый и, обращаясь к Карцеву, добавил: — Вычуди, Профессор!
Он вел себя так, словно и не было ссоры между ними, не было и той жестокой расправы, которую учинил над ним Гусиная Лапа. Карцев же, воодушевленный похвалой главаря и всеобщим вниманием, с пьяной решимостью готов был сейчас на все.
Водочные пары еще действовали, и сорвавшееся дело вызывало у всех досаду и желание еще что-то «сотворить».
— Эх! — запрыгал на месте Розовый.— Дом, что ли, толкнуть?
И он с размаху уперся плечом в каменную стену.
— Ты лучше вон его толкни,— посоветовал ему кто-то из парней, указав на синенький «Запорожец» у дома напротив.
— А зачем толкать! — оживился Розовый.— Давайте перетащим его в конец улицы. Во потеха! Хозяин к окну, а драндулета нет. А?
— Веселитесь, жорики, веселитесь,— снисходительно усмехнулся Гусиная Лапа, потом притянул к себе за рукав Розового.— А его не оставляй покуда,— и он указал глазами на Карцева.
Розовый понимающе кивнул в ответ.
Все с ревом бросились к машине, облепили ее со всех сторон. Последним как-то неловко ухватился за нее Генка.
— Взяли! — крикнул Розовый.
Машину чуть приподняли и потащили, с хохотом и улюлюканьем.
— Пошла!.. Пошла!.. И-их!.. Фи-фи-и!., Давай!..
Пустой, полутемный переулок наполнился диким шумом.
Внезапно из дома, около которого стояла машина, выскочил какой-то человек.
— Ребята, что вы делаете! — закричал он.— Сейчас же оставьте машину!
Человек подбежал и стал суматошливо отрывать парней от машины.