Стая
Шрифт:
— Скорее, это последствия этого странного пойла, — жалобно протянул Лай, содрогнувшись. Вождь и две его спутницы слились воедино, словно капли ртути. По блестящей поверхности шара, обтянутого разукрашенной кожей, можно было разглядеть разводы внутренних органов… — Что это за гадость?
— Напиток? — Кота растерянно покрутила каменную чашку, расплескивая мутную жидкость. — Думаю, нечто похожее на веселящую настойку из трав. Но ничего особенного лично я не ощущаю. Так, немного затуманило голову. И с другими не происходит ничего такого. Может, это не из-за настойки? Может, у тебя галлюцинации?
— У меня галлюцинации, — послушно кивнул Лай, с восхищением глядя на девушку. — А ты вся светишься! — Он зажмурился. — Ох, как солнце! Именно
Кота медленно вылила напиток и хмуро глянула на пританцовывающего жреца, который вновь и вновь наполнял чашу вождя. Лай неожиданно расхохотался и вскочил на ноги, и, размахивая над головой деревянной частью туземного гардероба, помчался по столу, распинывая шары таков и с удовольствием давя редкие фрукты. Племя разразилось криками поддержки. Кто-то вскочил и побежал следом за мужем богини, подражая всем движением. Кота покачала головой. Похоже, Лай создаст новые традиции в маленьком племени. Девушка озадаченно моргнула и присмотрелась внимательнее к пляшущему юноше. Или ей показалось, или вокруг его головы скользнуло белое облачко, немного похожее на облачко тумана. Вроде того, что выскользнуло из пещеры в первый день пребывания в гостях племени хорко…
Юноша же не думал ни о чем. Перед глазами мелькали вспышки света. Он вообще слабо соображал, что делает. Голова сильно кружилась, ноги заплетались, тело не слушалось. И в то же время как будто волной накрыло ощущение полного могущества. Сейчас он может все. Целый мир был под ногами! И он, Лай, в нем харц! И Тирия — лишь ничтожно малая часть его владений. Могучий, великий, совершенный властитель. Он даже не локки… он — один из богов! Нет, он — самый главный над богами! Водд осыпает его золотом, Велера омывает ноги, Дорос охраняет покой, а Колина…
Лай внезапно остановился, не обращая внимания на сумасшедшую пляску скал и ядовитое шипение сухих деревьев. Нет, у него есть Кота! И даже сама Колина не могла быть такой… прекрасной, соблазнительной и страстной. Перед глазами мелькнуло милое лицо. Она тряхнула черными волосами, расхохоталась и… запела басом, превратившись в кривую физиономию жреца. Тот в экстазе вытаращил глаза и ударил в бубен перед самым носом юноши. Качнувшись, Лай осмотрелся, пытаясь разглядеть среди буйных волн каменной почвы тонкий силуэт девушки…
Он сидел под кустом. Густая листва скрывала от посторонних глаз тропинку. Кто мог здесь ходить? Да кто угодно. Из деревни к старику приходили каждый день. Эк скрутило! Шорох. Не хватало еще зверья! Говорят, такие сильные запахи привлекают хищников. Они чуют, что жертва слаба и идут по следу. Водятся ли в здешних местах крупные звери? Этого он не знал…
…темнеющее небо разрывали молнии. Качая зарождающиеся звезды, они разноцветными кляксами стекали на острые челюсти озлобленных скал, теряясь в глубине теней. Каждый раз, когда Лай прищелкивал пальцами, люди вокруг иступлено кричали, топали ногами, выражая крайнюю степень восторга. Но Лай не обращал на них внимания. Он видел только ее. Завороженное выражение на удивленном личике бледной Коты стоило всех сокровищ мира. Вот она повернулась к нему. В свете ярких вспышек блеснули мокрые дорожки на щеках. «Еще», — неслышно шепнули пухлые губы. Он чуть не умер на месте от счастья. Да он готов был взорвать всю долину, лишь бы еще раз увидеть, как блестят черные глаза. Вскинув руки, выпустил в небо целый ворох огненных химер, образующих хоровод вокруг луны, беспомощно повисшей на туго натянутой веревке горизонта…
Показалось глухое рычание. Он замер: только не это! Хорош же он будет, сверкающий голой частью тела, которую приличные люди привыкли скрывать. Может, лучше надеть штаны? Путаясь в одежде, далеко не убежишь. Но остановиться он не мог…
…непроглядная тьма. Тьма и смех. Холодящий кровь, ужасный, чарующий смех. Кажется, он — его собственный. А тьма? Лай открыл зажмуренные глаза, но светлее не стало. Лишь где-то там, наверху, мелькали неясные, размытые точки света. Руки сжимали нечто, более похожее на короткие волосы. Очень жесткие и густые. Прислонившись к ним лицом, почуял запах. Зверь нес его на своей спине через ночь. Где они — совершенно невозможно рассмотреть. Этому мешали слезы, которые холодный ветер выжимал из глаз и ими же, словно мелким песком, царапал кожу щек. Дрожащие ноги сжимали ходящие ходуном бока зверя, все тело ныло так, как будто они скакали не один день, убегая от огрызка луны, маячащего за спиной.
Руки затекли, пальцев он уже не ощущал. Миг, и он летит, словно птица, раскинув руки. Небо, земля… или наоборот? Удара он не ощутил. Может, он на самом деле стал птицей? Скала, одинокая, как бородавка на лице морщинистой старухи, привлекла внимание. Одним прыжком он оказался на самой вершине. Щербатая луна мрачно ухмылялась темнеющей пластине земли. Лай запрокинул голову и по округе прокатился почти настоящий волчий вой. Ему показалось, или он слышит эхо? Откуда в степи эхо? Огромный волк у подножия скалы вытянул морду вверх и тихонько поскуливал, словно набирался сил. И вот округу пронзил еще один протяжный стон зверя. Но в этот раз Лай был эхом…
Рык перешел в хрюканье. Он остановился, придерживая штаны. Зверь — это обычный хряк? Хотя, кабаны тоже опасны. Но они не охотятся на людей — только защищают владения…
…мясо. Свежее, ароматное. От него исходит пар. Все-таки ночи здесь удивительно холодные. Но сам холод не причинял неудобства. Скорее помогал смыть излишнюю горячность с кожи. Волнение, экстаз… Он никогда не думал, какое наслаждение получаешь, вонзая зубы в трепещущую плоть. Еще живую плоть жертвы, скованной страхом. Кто он? Зверь или человек? В этих землях ответ ничего не решал. В степи нет людей — только звери. Лишь только они способны выжить в таких условиях. И что с того, что они ходят на двух ногах и могут улыбаться? Кровь стекает ручьями по подбородку. Жесткие волосы неприятно царапают горло. Лая вырвало…
Из-за деревьев вывалилась хрупкая фигура старого локки-отступника. От смеха он не мог произнести ни слова. Стоило ему успокоиться, как он бросал взгляд на растерянного ученика и снова принимался хохотать…
«…Лимби», — тихий шепот Коты. Девушка глядела на глубокую трещину в земле. Там, на дне, лежало несколько тел. Вокруг суетились уже знакомые туземцы. Лица их чуть светились в неровном блеске искр, которые зависли в воздухе, как капли росы на паутине. Кажется, они рьяно забрасывали расщелину камнями и комьями земли. При каждом ударе тела дергались, но никто из жертв не пытался ни спастись, ни даже подняться. Кота отвернулась. Лай хлопнул в ладоши: по земле прокатился недовольный рокот. Трещина исчезла…
— Никогда! — утирая слезы, провозгласил Уоз. — Никогда, слышишь? — Он подошел было ближе, но, почуяв запах, исходящий от ученика, сморщился и вернулся к дереву. — Никогда, — назидательно повторил старик, — не пей чужих зелий! Только когда научишься по одному запаху определять — что это такое. Полагаю, лет через тридцать. А уж зелье, любезно предложенное локки — даже в руки не бери!..
…Багровый оттенок неба, словно ржавый край огромного колеса, странно сочетался с маленьким человечком, с ног до головы обмазанным кровью. Человек прыгал по кругу, очерченному каменными столбами, тоже щедро окропленными тягучей багряной жидкостью. Старый засаленный бубен мелькал в воздухе. Звериная морда оскалила страшную пасть. Глаза. Черные глаза волка смотрели прямо и спокойно, так, как будто он уже давно умер, и только магией жреца все еще жив. Под волчьей головой огромный костер лижет голые камни. Жрец гортанно выкрикивает что-то и бросает в огонь. Вспышка. Круговерть. Танец. Еще и еще. Лай вдруг приблизился к нему… или это жрец метнулся к нему навстречу. Тогда почему же голова зверя тоже стала такой большой? В тонких багровых пальцах зажат оранжевый мешочек. Вспышка. Страшный крик. Морда зверя заслонила собой все. Глаза его сияли красным огнем…