Стая
Шрифт:
— Священная воля Шактир, — спокойно произнес жрец. — Она пришла к нам сама. Это великая честь! А тебе уготовано обрести истину и стать под стать самой Шактир. Стать ее мужем!
— И смерть — честь, и жизнь — честь, — проворчал Лай, не понимая экзальтированного поведения жреца. — Так что ты со мною сотворил? Почему я, и вдруг — волк?
— Я призывал великую богиню, — скромно произнес тот. — Я принес жертвы: оружие, дощечки с древними письменами, сердце врага… благодаря тебе с этим не было проблем. Богиня благосклонно приняла все семь подношений, камень засиял ярче солнца!
— Какой камень? —
— Вот этот, — жрец потянулся и, подняв заднюю левую лапу волка, указал на место рядом с хвостом. Шерсть там была менее густая и длинная, так что красноватый отблеск камня, что некогда висел на шее Коты, Лай узнал мгновенно. Багровый, переливающийся всеми оттенками зари, он был как будто вживлен в тело. Видение стало последней каплей, разбившей вдребезги камень рассудка. Перед глазами засверкали маленькие светящиеся точечки. Их становилось все больше и больше, пока мягкий свет, который они принесли, не окутал юношу, как уютное пуховое одеяло, вроде тех, которые харц покупал за баснословные деньги.
— Эй, проснись, — жрец настойчиво подсовывал под морду волка священный сосуд, в котором плескалась влага. — Выпей!
Лай неохотно вынырнул из сладких объятий глухого и теплого тумана. Подозрительно уставился на сосуд. Но внутри оказалась обычная вода. Странно, но она была свежей и чистой.
— Откуда это? — изумился он. — За все время, пока мы здесь жили, я видел воду только в ущелье… правда столько, что хватило бы с лихвой. А в селении воду выдавали буквально по каплям, и она была мутной. Хотя, надо признать, на вкус сносной.
— Прошел ливень, — улыбнулся жрец.
Лай отметил, что сам туземец стал заметно чище. Видимо, у хорко мыться было принято лишь по таким случаям. Волк оскалился, усмехнувшись. Купаться в ущелье было бы самоубийством.
Кстати, об убийствах. Зверь зарычал, вспомнив локки-мальчишку. Какая самонадеянность! Какое коварство! Эх, если бы Кота не отвлеклась на него, наглец был бы сейчас мертв! В этом Лай ничуть не сомневался. А теперь мало того, что маг — жив, так еще и Кота куда-то пропала.
Жрец обыскал всю округу, но нигде не было ни следа девушки. Хотя, туземец с самого начала сомневался, что кого-нибудь найдет. Ведь он считал, что это и была Великая Шактир. А богиня, по его мнению, вышла из священного логова только затем, чтобы увести своих детей — племя хорко, да покарать за низкие поступки лимби. Выполнив все, она ушла обратно.
Вспомнив, что он теперь волк и обладает острым чутьем, Лай вскочил и заметался на небольшом пятачке, где произошла встреча с неизвестным локки. Но, увы — ливень смыл все следы, даже если таковые оставались.
Пока он пытался унюхать присутствие девушки, на землю незаметно опустился вечер, словно уличная красотка накинула черную вуаль, на которой нежно сверкали неясные точки драгоценных камней. Небольшое облако в тусклом свете серо-оранжевой луны, приобрело мрачный кроваво-фиолетовый оттенок. Но чем темнее становилось небо, тем ярче сияла луна, скидывая цвет, как старую шкуру. И тем белее казалась шерсть огромного волка, рыскающего по рыжим руинам в поисках канувшей в неизвестность любви.
Лай потрусил в пещеру. Внутри он замер, боясь нарушить нечто установившееся в этом местечке. Немного погодя, он понял, что это трепетное ощущение тепла и уюта создает дух Коты. Он ощущал и присутствие мужчины… но так, словно это был не он. Конечно, Лай-человек совершенно по-другому пахнет. Но сейчас волку трудно было смириться с этим. Глухой рык ревности разнесся по уголкам пещеры, застрял в нишах, осыпался на черепки, что валялись в беспорядке на полу, взъерошил редкий мех на старых шкурах. А вот запахи Коты и волчицы он ощущал почти одинаково. Только волчица была более… естественной что ли, дикой. Но эта разница почти незаметна. Видимо, Кота была ближе к природе и по своей сути. А вот молодой локки-отступник в обличии волка стал совершенно иным. К чему это приведет, он не знал.
Покрутившись по пещере, вдыхая чарующие запахи, Лай понял, что уже давно поскуливает, как побитая собака. Тоска съедала и волчью душу. Под одной из шкур он обнаружил свой пояс с остатками зелий. Там же был спрятан и замысловатый поясок Коты, с прикрепленным к нему кинжалом. Подцепив находки зубами, он посеменил к выходу. Жрец сидел у порога. Сердце Лая кольнуло. Еще совсем недавно на этом месте и в такой же позе сидела Кота. Жрец смотрел на пустой горизонт, как будто решил всю ночь дожидаться рассвета. Лай положил пояса на землю и сел рядом.
— Ты сможешь сделать меня человеком? — спросил он.
Тот чуть заметно качнул головой.
— Не я сделал тебя волком. Это воля Великой Шактир. Я лишь следовал ее зову. Жрец не будет противиться решению богини. Да и зачем тебе становиться человеком? Странное желание. Ты же умер…
Лай вздрогнул, шерсть вздыбилась. Отогнав воспоминания о противной липкой тишине, он снова обратился к жрецу:
— Что будешь делать?
— Жить, — просто ответил тот. — И ждать, пока Великая Шактир не возьмет меня в логово.
Волк качнул мордой.
— Значит, бесполезно звать тебя пойти со мной?
Туземец не ответил. Но Лай и не ждал, что жрец покинет места погребения своего племени. Жить ему есть где — одна пещера осталась почти нетронутой ночными безумствами. А сам Лай не намерен был ждать ни минуты. Внутри волка поселилась потребность вернуться в Волчий лес, к братьям Коты. Тем более что, как ему кажется, он теперь стал почти одним из них. Почему? — он и сам толком не понимал. Но сопротивляться этому ощущению, как и появившимся звериным инстинктам, не мог. Хотя, был соблазн заявиться в таком виде прямо в замок харца и полюбоваться на выражение лица Алодлора. Волк оскалился в усмешке.
Подхватил пояса… и понял, что не сможет постоянно держать их в зубах. Сразу выделяется слюна, при беге можно и задохнуться с непривычки. Покрутился на месте, пытаясь приладить их к поясу, норовя носом завязать узел. И, если худо-бедно, это почти удавалось с поясом локки, то изящный кушачок девушки постоянно соскальзывал, не подходя по размеру. Жрец, безучастно восседающий перед пещерой, молча поднялся, перехватил пояски, обмотал ими шею волка, как ошейниками, да туго связал концы. Затем, как ни в чем не бывало, снова уселся на прежнее место и обратил взор вдаль, словно боясь пропустить, как богиня-волчица придет за его духом.