Стая
Шрифт:
— Прощай, — коротко рыкнул Лай, отворачиваясь. Ответа он не ждал — мыслями жрец уже был далеко, в своих мечтах. Там, соединившись с семьей, он становился волком под огненным взором Шактир.
Лай побежал. Луна звала его. Казалось, там, за ясным светлым кругом он видит несмелую улыбку, в серых щербинах ему чудится ироничный взгляд черных глаз. В строю неясных, но приятных образов появилось нечто острое, колючее. Некий вопрос маячил перед внутренним взором. Юноша остановился. Действительно, а куда собственно он бежит? Разве знает он, в какую сторону нужно двигаться, чтобы попасть в Бай? Ни разу не путешествовавший в одиночку, сейчас он испугался. Кота с легкостью
Точно! Нужно воспользоваться магией. Но, покрутившись на месте, Лай понял, что уже не сможет снять с шеи пояс с заклятиями. Челюстями не достать, а лапой не содрать — жрец потрудился на славу, завязывая узел. Клацнув зубами от досады, волк попытался встать на задние лапы. С трудом сохраняя равновесие, покачиваясь, привычно взмахнул руками… Только вот рук-то не было! То, что он не может воспользоваться силой, находясь в обличии волка, для Лая стало ударом. Как же тогда он вернется домой?
Шерсть на загривке встала дыбом, губа приподнялась в беззвучном рычании. Отчаяние пробиралось под серебряную в лунном свете шерсть. Лай считал себя отступником, магом слабым… недоученным. Но сила была тем, что возвышало юношу над другими. Магия позволяла ему ощущать себя значительным. Давала превосходство даже над харцем. Алодлор лишил наследника любви и отцовского внимания, но силу отнять не мог. Может, именно поэтому харц испугался и нанял того локки. Сильный противник. Почему Уоз не предупредил, что возможно такое страшное колдовство, как проникновение в другого мага?
Лай тихонько заскулил, укрыв лапой нос. Он всегда гнал от себя мысли о поступке отца. Было очень больно сознавать, что законный наследник харцу не нужен. Но гораздо сложнее оказалось принять то, что Алодлор хочет именно смерти сына. Обманывая самого себя, Лай пытался оправдать действия отца. Он даже убедил себя в том, что тот и не думал устраивать наследнику смертельную ловушку. Старый локки, пленивший Уоза? Да он просто маразматик! Разрушенная избушка самого учителя? Так у Уоза полно врагов среди локки, как и у любого отступника. Кто угодно мог поквитаться с ним. А Лай тут не при чем.
Он бы ни за что не согласился покинуть замок. Но в роли защитника вдруг предстала Кота. Девушка, которая поразила его в самое сердце. О которой он мечтал в круглой хижине Уоза. Которая снилась каждую ночь. Это был шанс поймать свою звезду счастья. Пусть путешествие не было безопасным. Не самая большая плата за счастье. Звезда сама опустилась в ладонь, зажгла огонь в сердце, согрела душу, прогнала одиночество. Но светлый миг оказался лишь яркой вспышкой в мире зла. Хрупкое чувство разлетелось на кусочки в тот самый момент, когда Лай осознал — опасность не такая уж вымышленная. И то, что он предчувствовал беду, давило на сердце огромным валуном.
Неизвестный локки одним своим появлением разрушил остатки детских грез. Да, харц действительно хочет смерти сына. Да, собственная сила его мизерна. Он даже не смог защитить самое дорогое существо. Оставалось только надеяться, что Кота сумела противостоять врагу. Она сильная. Она очень сильная — она же воин! Шакти! Но он стал ее слабостью. Беспечность Лая привела их обоих на край жизни. Но боги на их стороне! Да, Кота пропала, но это оставляло надежду, что она — жива. Да, он лишен силы и растерян. Но он жив… благодаря чудной магии племени людоедов. А это шанс все исправить. И Лай ни за что не упустит его.
Воодушевленный, волк снова побежал вперед. И уже на бегу Лай понял, что таинственная часть внутри него прекрасно знает — в какую сторону двигаться. Стоило юноше задуматься об этом, подвергнуть сомнению этот тихий шепот, как тот обиженно замолкал. Но, стоило довериться чутью странного существа, которым он стал, как все становилось простым и легким. Лаю нравилось ощущать, как ветер взлохмачивает белую шерсть, как небо сливается в сплошной поток сверкающих стрел, как ощущение полета захватывает все тело. Казалось, подушечки пальцев касаются земли лишь для того, чтобы степь не забывала о нем ни на секунду. Да, эти плато — живые. Он это ощущал шкурой. Земля дышала, ветер пел песню свободы и простора, небо вторило эхом каждому шороху. Никогда он не был так счастлив! Мир, проносящийся сквозь него, уносил остатки человеческих тревог, волнений, страхов. Он был свободен… по-настоящему свободен. Быстрее. Еще быстрее!
Лай потерял счет времени. Или это время потеряло его. Когда волк был голоден — он ел. И ни на секунду не задумывался — что будет сегодня на обед, бегал этот обед, или летал, или ползал. Когда он хотел пить — ноги несли его к водоему. Окружение менялось — волк оставался собой. Свободным от оков человеческой жизни хищником. Человека больше не существовало. Лая больше не было в легком, стремительном, опасном существе. Голубые глаза горели красноватым отблеском, белая шерсть сверкала на солнце радужным отливом и светилась при луне магией серебра.
Порой ему встречались другие. Но они не были такими, как он. Слабее, медлительнее, меньше, — они казались пародией на волка. По одному или стаей, они бежали рядом до тех пор, пока могли. Они просили белого вожака остаться. Они молили взять их с собой. Вой и рычание неслись по округе, пугая слабых двуногих. Люди запирались в домах, брали оружие, прятали домочадцев в подвалы. Они не понимали — почему волки ведут себя так странно. А то, что выходит за рамки привычного, всегда вызывает панический страх. Лунный волк, — как почтительно называли его серые, — никогда не отвечал. Стая за стаей, они просто выдыхались и, в конце концов, отставали. А на слабых не стоит тратить внимание.
Ночь. Пение цикад успокаивало. Белый волк лежал на берегу небольшой быстрой речки, холодные воды которой еще недавно утоляли его жажду, смывали с вздымающихся боков усталость и пыль. А сейчас они аккомпанировали беспрерывному треску, вырывающемуся из высокой травы. Зверь высунул язык, наслаждаясь покоем и ощущением остывающего после долгого бега тела. Дыхание постепенно умерило бешеный ритм. Волк облизнулся. Положил морду на лапы и медленно смежил веки.
Сон. Обрывки. Яркие ленты. Ржавые черепки. Крик, царапающий сердце, — «Нет!»
Хруст сухого листа. Волк встрепенулся и рывком сел. Уши ловили каждый шорох. Человек глубоко внутри успокаивающе шепнул, что показалось. Но зверь и ухом не повел. Нет, не показалось. Нос чуть подергивался, улавливая малейшие оттенки запахов влажного воздуха. Жаль, что нет ветра — верный друг всегда предупреждал седого волка о приближении других. Кто были эти другие — оставалось сейчас только гадать. Но они есть. И их явно несколько. Обходят.
Страха не было — огромному зверю было не ведомо это чувство. Но настороженность не покидала — это было что-то новое. Прежде никакое существо не могло вызвать в лунном волке таких ощущений.