Стеклянная мадонна

Куксон Кэтрин

– Пошли, – сказал он, – поможешь мне с Дейзи; что-то она раскашлялась, кажется, у нее боли. Она пуглива, одному мне с ней не справиться.

– Иду. – Мануэль улыбнулся Аннабелле. – Не затоскуете тут в одиночестве?

– Конечно, конечно, идите! – Про себя же она подумала: «Никогда еще я не была такой счастливой!»

Мануэль снял с крючка куртку, накинул ее, нахлобучил на голову шапку. Вилли, не сводя глаз с Аннабеллы, пробормотал:

– У вас соблазнительный вид.

Она зарделась и, слегка поклонившись, ответила:

– Благодарю.

– Завтра у Дейва будет с собой концертино. Наконец-то у меня появится партнерша для танца, а то кто-то из нас двоих вечно занят: то я играю на свистульке, то вы –

на спинете. Не возражаете?

Это было недвусмысленное приглашение. Она сглотнула, облизала губы и чопорно, как на балу, ответила:

– Благодарю вас, с удовольствием.

Минуту спустя, предоставленная сама себе, она уронила руки на колени и засмеялась.

– Не возражаете? Благодарю вас, с удовольствием. – Мистер Вилли очень смешной, но в общем милый. Все вызывало у нее сейчас умиление, даже восторг. Оказывается, Мануэль все это время думал о ней. А она-то считала, что он увлекся Бетти! Он купил ей такие чудесные платье и туфельки! Спрашивая, вспоминает ли она прошлую жизнь, он, определенно, имел в виду развить разговор. Не появись Вилли, он бы, чего доброго…

Она подперла щеку рукой и стала раскачиваться в такт приятным мыслям. Он поцеловал ей руку самым благовоспитанным образом; он способен вести себя как джентльмен. Она перестала раскачиваться. Ей нужен не джентльмен, а он. Да, в жизни ей хотелось одного – Мануэля. Она встала и громким шепотом произнесла:

– Единственное мое желание в жизни – Мануэль.

А как же кузен Стивен? Оказалось, что она может спокойно ответить на этот некстати подвернувшийся вопрос. Стивен был просто спутником ее затянувшегося детства. Однако сомнения оставались. Разве она не надеялась выйти за Стивена, разве не это входило в ее планы? Да, но, даже строя эти планы, она твердила себе: «Когда мы осмотримся, то возьмем к себе Мануэля; возможно, отец уступит его нам». Наверное, она полюбила его с самого начала, с того утра, когда они впервые уселись на бревнышко на лугу. Он излечил ее от страха перед лошадьми, и сперва она полюбила его именно за это. Тот, другой ребенок, скрывавшийся за фасадом под названием «мисс Аннабелла», с самого начала чувствовал, что они созданы друг для друга.

Она в задумчивости вышла в соседнюю комнату и переоделась в повседневное тряпье. Платье и туфли любовно уложила в коробки, которые забрала с собой. У двери она оглянулась. Рано или поздно она поселится здесь с Мануэлем. Он говорил, что хотел бы остаться здесь навсегда. Что ж, где хорошо ему, там неплохо и ей. Но вначале предстояло отметить Рождество.

Счастливое настроение Аннабеллы, удивившее семейство Фэрбейрнов, кое-кто из которых был склонен объяснять его алой шалью, что подарил ей Вилли на Рождество, продлилось только до утра 1 января.

Рождество отпраздновали весело, но сравнивать это со встречей Нового года, как и предсказал мистер Фэрбейрн, было все равно что ставить знак равенства между чаепитием у викария и ярмаркой. Празднество началось уже в десять часов вечера, но только в полночь, когда Дейв Пирсон звуками своего концертино оповестил о наступлении Нового года, начались настоящее обжорство и возлияния.

Аннабелла ограничилась всего двумя рюмочками вина из пастернака. Для счастья ей не требовался хмель – достаточно было взглянуть на Мануэля и прочесть в его глазах слова, которые он пока не осмеливался произнести, тем более что после Рождества им не удалось провести наедине ни одной минуты. Она каждый вечер была занята допоздна, участвуя в подготовке к веселью. Никогда прежде ей не приходило в голову, как много времени и энергии способно отнять приготовление пищи. Она не покладая рук мыла и чистила кастрюли и сковороды, пока Агнес и Бетти помогали миссис Фэрбейрн у стола. Однако, несмотря на собачью, по выражению Вилли, усталость, она весь промежуток времени

между Рождеством и Новым годом пребывала в приподнятом настроении. Теперь Бетти перестала представлять для нее опасность, и Аннабеллу подмывало сообщить ей об этом, однако она сдерживалась, чтобы, как и подобает мисс Аннабелле Легрендж, передать свое отношение выражением лица и манерами.

Зато в новогоднюю ночь ей не пришлось мыть посуду – она играла на спинете и наслаждалась громкими аплодисментами. Ее партнерами в танце по очереди становились Мануэль и Вилли. Все это происходило до полуночи; затем внимание было переключено на яства и напитки, что сопровождалось дружным пением.

Часа в два ночи Аннабелла с неудовольствием заметила, что Мануэль порядком захмелел. Сильно раскачиваясь, он горланил с прорезавшимся ирландским акцентом песенку следующего сомнительного содержания:

В Англии сад красоты охраняетСтрашный, зубастый дракон.Но среди ночи дракон засыпает,И не опасен нам он.Изгородь колкая нам не преграда,И как подмога нам впредьДух и смятенье запретного сада,Чтобы цветком завладеть.

До Аннабеллы не дошел смысл песни, лично она не усмотрела в ней ничего смешного. Зато мужчины покатились со смеху, а женщины потупились и, переглядываясь, делали над собой усилие, чтобы тоже не захохотать. Когда же песня отзвучала, все потребовали еще. Мануэль с удовольствием подчинился. Зазвучал нестройный хор.

Общее веселье длилось до четырех утра. Молодые люди уступили свои комнаты гостям, приготовив себе места для ночлега на сеновале. Все покидали кухню, пошатываясь. Особенно сильно раскачивался Мануэль. Проходя мимо Аннабеллы, он не обратил на нее никакого внимания, хотя едва не задел ее. Они шли в обнимку с Майклом, причем Мануэль горланил:

Тебя я видел молодойИ не сумел предугадать,Что лепестки с тебя долойНачнут до срока облетать…

Аннабелла забыла про недавнюю веселость. Поведение Мануэля на протяжении последних двух часов привело ее в смятение. Даже ее отец, злоупотребляя спиртным, не вел себя так развязно.

Однако, поднимаясь по лестнице, она напомнила себе, что почти не видела отца пьяным; разве она не слышала его оглушительного смеха, когда он принимал друзей? Она сожалела, что Мануэль утратил в эту новогоднюю ночь присущее ему природное достоинство, зато в глазах остальных он только вырос, они не могли на него нарадоваться.

Она спрашивала себя, не повлияет ли эта новая для нее неприятная сторона его натуры на ее отношение к нему. Ответ нашелся не сразу; она нащупала его, уже засыпая. Он состоял в том, что случившееся можно списать как досадное исключение: в конце концов, он мужчина, настоящий мужчина, а с мужчинами такое случается. На то и женщины, чтобы за ними приглядывать… Ожившая Аннабелла Легрендж позволила ей спокойно уснуть.

Разбудил ее негромкий стук. Она сообразила, что пора вставать. Стук по нижней ступеньке всегда служил сигналом к пробуждению.

Она, полусонная, натянула одежду и только тогда сообразила, что уже рассвело. Угрызения совести заставили ее кубарем скатиться с лестницы, где она застала хозяйку, которая спокойно занималась делами, как в обычное утро.

– Простите, что проспала… – начала было Аннабелла, но миссис Фэрбейрн, нарезавшая ветчину, радушно оборвала ее:

– Вовсе ты не проспала, девочка моя. Ты явилась на первый же стук. А где Бетти?