Стеклянная свадьба
Шрифт:
Джос включил радио. Это было повторение передачи «Начни неделю». К своему удивлению, я снова услышала голос Софи. Так вот почему она не перезвонила, она была занята. Софи говорила о Евросоюзе.
– Концепция поэтапного вступления европейских стран в Союз таит в себе серьезную опасность… Франция и Германия находятся буквально в шаге от… Вполне готовый политический союз… Распространение мажоритарной избирательной системы…
– Это Софи, моя подруга! – сообщила я радостно. – Ну, знаешь, с телевидения.
Вдруг рука Джоса потянулась к приемнику.
– О, дорогой,
– Европа должна оставаться сообществом равноправных государств… Руководящие структуры Евросоюза должны формироваться всеми странами-участницами… и, разумеется, мы должны сохранить за собой право вето…
– Она такая умная, – сказала я тепло. – Она прекрасно разбирается в политике – в «Утренних новостях» ее недооценивали!
– Ты… хорошо с ней знакома? – спросил он осторожно.
– Не очень близко, – ответила я. – Но она мне очень нравилась. Она всегда была так приветлива и добра.
Потом я вдруг вспомнила – и как это вылетело у меня из головы, – что Софи как-то странно говорила о Джосе. Они никогда не встречались, по ее словам, так что же она имела в виду? Возможно, то же, что и его мама, – что у него были подружки и до меня. Скорее всего, так. Но я не стала об этом задумываться, Джос был так предан мне. На следующий день, собирая чемоданы в поездку на Карибы, я решила еще раз попробовать дозвониться до нее.
– Софи, – сказала я, услышав сигнал автоответчика, – это Фейт. Просто звоню сказать, что продолжаю слушать тебя по радио – ты выступаешь изумительно. Очень хочу тебя увидеть, так что обязательно позвони. Во вторник я уезжаю на две недели, но вернусь пятнадцатого. Надеюсь, увидимся. Может, перед Рождеством? Еще раз повторяю номер телефона…
Я продолжала паковать чемодан, чувствуя, как поднимается настроение при виде новенького купальника. Я уложила его вместе с саронгом [130] и тремя платьями, купленными накануне в «Эпизоде», шлепанцами и парой книг. Только я потянулась за старой шляпкой, как зазвонил телефон. Может, это Софи, подумала я.
130
Индонезийская национальная одежда.
– Это Фейт? – спросил незнакомый женский голос.
– Да, – ответила я.
– Вы меня не знаете, – сказала девушка неуверенно. – Меня зовут Бекки.
– О, и чем я могу помочь?
– Понимаете, – начала она, – понимаете… – Внезапно голос ее надломился, потом она с трудом продолжила: – О боже, это так трудно.
– Что случилось? – спросила я удивленно. – Объясните же, наконец, в чем дело?
– Поверьте, мне очень неприятно об этом говорить, – сказала она. Теперь стало слышно, что она плачет. – Но я не знаю, что еще можно сделать. Я не могла набраться мужества несколько дней. Я не хочу причинять вам боль, – добавила она огорченно, – но, понимаете, я просто больше не могу.
Я плотнее сжала трубку, и по рукам поползли мурашки.
– Я видела вас, – продолжала она сквозь
О боже, это какая-нибудь сумасшедшая поклонница!
– И я все знаю о вас, – плакала она. О боже!
– …от Софи. Софи?
– И я видела фотографию, на которой вы оба играете в поло…
– Фотографию? – спросила я тихо.
– В журнале «Я сама». Я случайно увидела ее. Вы и Джос. Поймите, я просто в отчаянии, – захлебнулась она. – Но он не хочет даже поговорить со мной. Он даже заблокировал телефон от моих звонков. Но я посмотрела на вас, вы такая хорошая, – продолжала она. – И Софи говорила мне, что вы хорошая, и я решила, что вы все поймете.
– Пойму что? – спросила я. К этому времени мне уже было совсем не по себе, мне просто было плохо. – Что я должна понять? – повторила я.
Повисло молчание. Потом я услышала ее голос:
– Он не рассказывал вам, да?
– Не рассказывал о чем?
– Обо мне.
Ну конечно, подумала я. Бывшая пассия. Одна из тех «настойчивых» женщин, о которых говорила мать Джоса.
– Простите, – сказала я, – но нет, Джос не рассказывал о вас. И, честно говоря, мне непонятно, чего вы хотите и чем я могу помочь.
– И он ничего не рассказывал… о ней? – продолжала она.
– О ней? – повторила я. Господи, еще одна женщина?
– Послушайте, – сказала я, немного раздражаясь, – я вас совсем не понимаю.
– Но неужели он не рассказал вам о Джози? – всхлипнула она.
– О ком?
– О Джози.
– Кто это?
Последовало молчание.
– Это наша дочь, – услышала я.
Пол пошатнулся, и я медленно опустилась на нижнюю ступеньку лестницы.
– Я уже много месяцев не сплю по ночам, – плакала она. – Но Джос даже знать ничего не желает.
У меня кружилась голова, я протянула левую руку и оперлась о стену. Теперь я слышала, что девушка дышит часто и прерывисто, она заговорила с нарастающим возбуждением.
– Пожалуйста, пожалуйста, уговорите его позвонить мне, – всхлипывала она. – Пожалуйста, скажите ему, что нам нужна его помощь! Я просто не могу больше, я… так устала. Я не работаю с января. Невозможно работать, пока она такая маленькая. Я не могу получать алименты, пока не назову имени отца. Я не хочу делать это у него за спиной, но ведь он отказывается даже поговорить со мной. И теперь… каждый раз, когда я звоню ему, – плакала она, – я слышу этот мерзкий автоответчик: «Абонент недоступен».
К этому времени Бекки уже рыдала. Я никогда ее не видела, но могла представить себе покрасневшие глаза, мокрые щеки и дрожащий подбородок.
– У вас родился ребенок от Джоса? – тихо произнесла я. – Боже мой. Я не знала. Когда?
– В феврале. Ей девять месяцев.
Вдруг я услышала в трубке приглушенный требовательный плач, он становился все громче.
– Шшш, тихо, милая, тихо! Извините, – сказала она, – Простите меня, вы действительно ничего не знали?
– Нет, – пробормотала я, – не знала. Мы знакомы уже семь месяцев, мы стали очень близки за это время, но он ни разу даже не упомянул о вас. Я просто… в шоке, – добавила я сокрушенно.