Стеклянный ангел
Шрифт:
Втулкин перестал скрести, внимательно посмотрел на Мишу, и вдруг откинул лопату в сторону. Та, жалобно звякнув, отскочила от твердой льдистой поверхности.
– Согласен, - заметно волнуясь, сказал Втулкин и, шумно набрав воздуха, решительно повторил:
– Согласен!
– По рукам?
– По рукам!
– Но только пообещай, что будешь слушаться меня во всем.
– Обещаю!
Нас следующий день после уроков снова зашли к Мише, съели по тарелке куриной лапши, - причем Втулкин охал, и закатывал
Потом повернулся к Сане, у которого было уморительно серьезное лицо. Насупившись, он сосредоточенно смотрел в тетрадь.
– Вот скажи, - спросил Миша, - что ты любишь больше всего?
– Больше всего?
– Втулкин засопел, напряженно хмуря лоб.
– Пирожки с капустой, мороженое, и вот лапша мне понравилась очень.
– Да я не об этом, - засмеялся Миша, - я о том, что ты больше всего любишь делать, какой род деятельности тебя привлекает? Чем бы хотел заниматься всю свою жизнь?
– Не знаю, - сказал Втулкин, - может быть, на стройку пойду каменщиком. Или водителем троллейбуса. Объявление видел - приглашают.
– Нет, - покачал головой Миша, - все это совершенно бесперспективно. Будешь пахать сто лет, и, в крайнем случае, купишь девятку и однушку на Компрессорном.
– А что же делать? – удрученно спросил Саня.
– Я уже все продумал. Смотри. Ты любишь автомобили. Ведь так?
Втулкин кивнул.
– Профессия автослесаря - одна из самых оплачиваемых в нашей стране. Следовательно, мы должны найти учебное заведение, в котором готовят таких специалистов, выяснить, какие экзамены нужно сдать для поступления, и оставшееся время усердно заниматься. План ясен?
– Ясен, - неуверенно проговорил Втулкин.
На каникулах они съездили в автотранспортный техникум. Все лето и весь следующий год Миша натаскивал Саньку по предметам, необходимым для сдачи экзаменов. После девятого класса Втулкин успешно поступил, и стал учиться заветной профессии.
Теперь к двадцати шести годам, у Александра Втулкина был собственный автосервис – один из лучших в городе, трехкомнатная квартира в центре, защитного цвета Хаммер, и глубокая уверенность в том, что если бы не Миша, он так и остался бы дворниковым сыном, от которого воняет помойкой.
* * *
– Привет, Санек!
– Здорово, Миха! Сколько лет, сколько зим?! Давненько не заглядывал! Совсем забываешь, друг. Когда соберемся, поговорим за жизнь? Столько надо тебе рассказать.
– Соберемся как-нибудь, Санек. Времени нет совершенно. Столько проблем. Я вот тебе свою развалюху привез. Сделай что-нибудь, прошу тебя.
– Не знаю, Миха, что с ней еще можно сделать? Сколько раз тебе говорил: давай возьмем хотя бы поддержанную иномарку,
– Денег у меня нет, понимаешь? Совсем нет. С работой конкретные нелады.
– Так какие проблемы? Я займу, ведь говорил тебе сколько раз. Потом когда-нибудь рассчитаешься. Не к спеху. Почему ты отказываешься все время?
– Слушай, Санек. Я как раз к тебе с этим. Мне деньги очень нужны. Жизнь решается, иначе не обратился бы, ты меня знаешь.
– Да нет проблем, Миха. Скажи сколько, я привезу.
– И старушку мою нужно реанимировать, чтобы хоть немного поездила. Очень надо. Дня за два сможешь?
– Ну что делать, постараюсь.
– Спасибо, друг. Я знал, что могу на тебя рассчитывать.
– Да не за что, Миха. Всегда обращайся, помогу, сам знаешь.
«Знаю, Саня, знаю. И еще знаю, о чем ты думаешь, когда смотришь мне вслед. Думаешь, почему я и себе не составил план действий, и сижу сейчас в полном дерьме – без приличной машины, без квартиры, без копейки денег? Был у меня план, Санек, был - куда же без него?
– да вот только провалился он с громким треском. И такое бывает…»
Часть вторая
Я иду тебя искать
Глава первая
Дом, в котором произошло первое убийство, - убийство директора школы, -находился в старой части города, и Миша долго плутал в лабиринте дворов, прежде чем оказался перед четырехэтажной сталинкой с облупившейся желтой краской, лавочками у подъездов, заросшими неухоженными палисадниками под окнами первых этажей.
Он вошел в подъезд, поднялся на третий этаж, постоял, не решаясь позвонить. Пожалел, что послушался Жанну и не смастерил себе на принтере какое-нибудь удостоверение.
Дверь открыл толстый дядька в семейных трусах, над которыми тугим барабаном, натягивая майку-алкоголичку, торчало солидное пузо.
– Чего тебе?
– недовольно спросил толстяк, почесывая выпирающую солидность.
– Мне бы поговорить с Милошиной Людмилой Евгеньевной.
Толстяк немного помолчал, изучая Мишу из под кустистых седоватых бровей, потом произнес недовольным хрипловатым баском:
– Не живет она здесь, съехала.
– Как съехала? Куда? – забеспокоился Миша.
– А я почем знаю? Не докладывалась…
– А вы?..
– неуверенно спросил Миша.
– А я теперь хозяин. Живу я здесь, ясно? Ходят тут всякие - спать мешают, - толстяк смерил Мишу с ног до головы уничтожающим взглядом и захлопнул дверь.
Миша постоял в растерянности: ну и что теперь делать? куда идти? вот тебе и расследование, а ведь только начал…
Развернулся, пошел по лестнице вниз, но потом передумал, вернулся, постоял перед дверью, но позвонить не решился. Вздохнул и позвонил в соседнюю квартиру.
Через пару минут на пороге стояла бабулька в огромных очках