Стеклянный дом, или Ключи от смерти
Шрифт:
Но собственно интрига в романе начиналась с того, что, как и положено покинутой женщине, Ольга по совету соседки из коммунальной квартиры — доброй банной бабушки-врачевательницы отправилась к гадалкам. Котик очень правдоподобно описывает первобытный ужас цыганки, разложившей свои Таро пришедшей клиентке. Потом, чтобы перепроверить, она гадала ей по руке, по подошве, на игральных костях, по отрубям, на кофейной гуще, свечах, ножах, зеркалу и даже по звукам из живота — но результат был один: все говорило за то, что в жилах Ольги Делонэ течет кровь древнейших существ на Земле, потомство которых до сих пор считалось безвозвратно утраченным. Эринии, эринии... Вот они где возникли. Богини мести, рожденные Геей, впитавшей кровь оскопленного Урана.
Властные интриги, драка за сферы влияния, война компроматов, преступность и заказные убийства процветают в городе повсеместно. Но борьба идет, как сказали бы у нас, не только традиционными методами. Например, бургомистр, гены которого восходят к василискам, чудовищным четвероногим петухам с колючими крыльями и змеиным хвостом, вовсю пользуется своей способностью убивать взглядом. Правда, против него есть действенное оружие — зеркало. А один из влиятельных финансовых магнатов держит противников в руках благодаря супруге из бывших гарпий, когда-то страшных птиц с лицом девушек, крючковатыми когтями и грязным брюхом, бледных от вечно неутоленного голода — та, как никто, умеет на практике применять старинный секрет пачкать праздничные столы и все, до чего сможет дотянуться, превращать в экскременты. В войне с переменным успехом участвуют полуженщины-полугадюки ламии, вурдалаки-кровососы, распространяющие вирус иммунодефицита, устраивающие пожары злобные духи огня саламандры и отравляющие атмосферу токсинами духи воздуха сильфы, а также прочие потомки кикимор, гидр, упырей и горгон.
Но появление на сцене наследницы эриний спутало на местном рынке убийственных услуг все карты. Ведь теперь достаточно всего лишь сообщить Ольге о чьем-то грехе, и разбуженные в ней древние злобные силы сами приведут приговор в исполнение: осужденного ими ждет неминуемая смерть — неважно от каких причин. Короче, началась за бедной Ольгой настоящая охота, а она обратилась за помощью к частному детективу — Максу Крутовицу, и пошел раскручиваться хорошо сбитый триллер...
Наверное, я все-таки задремал прямо с книжкой в руках. Она с шумом свалилась на пол, когда от резкого сигнала зуммера я буквально вывалился из непрочного, как размокшая картонка, сна, и при ярком свете забытого над головой бра обнаружил себя уже сидящим на постели с колотящимся сердцем и мурашками по всему телу. Потребовалось все-таки некоторое время, чтобы я полностью осознал происходящее. Прибор в изголовье моей кровати продолжал не только противно зудеть, но еще и мигал сразу двумя огнями — красным и желтым. Красный обозначал, что кто-то пытается проникнуть в мой офис, желтый уточнял, каким именно образом: через окно.
Пару раз такое уже случалось. Однажды сигнализация сработала от того, что какой-то болван запустил среди ночи камнем в стекло, в другом случае пара поддатых бомжей действительно надумала залезть внутрь в надежде чем-нибудь поживиться. Когда я, вот так же разбуженный и поэтому сильно злой, спустился вниз, один из них бросился наутек, а второй, уже исхитрившийся к моему приходу просунуть голову сквозь оконную решетку, не смог так же ловко вытащить ее обратно и был именно в этой чрезвычайно невыгодной для себя позиции мной застукан. Надеюсь, он еще долго потом вспоминал этот эпизод своей биографии, во всяком случае, каждый раз, когда требовалось сесть.
Часы показывали половину третьего ночи.
Натянув штаны, майку, куртку и кроссовки, я достал из ящика стола лучшее для таких случаев оружие — плоскую полицейскую дубинку «слеппер» и вышел из квартиры. За поздним временем свет на лестнице, разумеется, не горел, но, слава Богу, этот маршрут мне был неплохо знаком: тридцать с лишним лет тренировки достаточно, чтобы научиться проходить его даже с завязанными глазами.
Держась за перила и ощупывая ногами ступеньки, я в неверном сером свете, едва-едва проникающем со двора сквозь узкие окна лестничной клетки, двинулся вниз, стараясь производить как можно меньше шума. Вдруг, потерпев неудачу со стороны улицы, злоумышленник решит попробовать на крепость расположенную на первом этаже дверь моей конторы? Сигнализация сработала на каком-то из окон, но осторожность лишней не бывает. Позади осталась уже большая часть пути, когда на площадке второго этажа я узнал, как глубоко заблуждаюсь: моя осторожность оказалась именно лишней — в том смысле, что от нее не было никакого проку.
Из кромешной черноты ведущего к квартирам холла без всякого предупреждения на мои плечи навалилось что-то тяжелое, остро пахнущее потом, голова моя дернулась от резко проведенного захвата, железный бицепс уперся мне в кадык, показалось, что сейчас захрустят, ломаясь, кости, но хруста я не услышал. В лицо ударила едкая, раздирающая изнутри носоглотку струя, вспыхнуло багровым пламенем перед глазами, и наступила полная тьма.
11. Тропа войны
Когда я пришел в себя...
Нет, не так. Вернее будет сказать: когда я начал приходить в себя. Ибо мгновенного перехода из небытия к тому незавидному бытию, каковое обнаружилось вместе с обретением чувств, не произошло. Я возвращался к действительности не разом, а по кускам, которые подобно осадку во время химической реакции выпадали на дно, лишь постепенно образуя некую цельную картину. Первым возник свет, яркий режущий свет, бьющий в глаза с почти физической силой, за ним появилась боль в горле, жжение в ноздрях и неприятное саднящее ощущение в области лба, над левой бровью. Потом стали прорезаться детали.
Сначала, кое-как сориентировавшись в пространстве, я определил, что нахожусь в горизонтальном положении, лежу на спине, под которой какая-то твердая, холодная и не слишком ровная поверхность. Затем в далекой вышине появились головы, две или три. Они мотались надо мной, как огромные стратостаты, беззвучно разевая черные рты, словно вытащенные на берег рыбы. Мне очень хотелось понять, о чем они говорят, я вслушивался до звона в ушах и наконец начал разбирать сначала отдельные слова, а потом и целые фразы.
— Вы его — не того? — с явственной опаской спрашивал голос, показавшийся мне смутно знакомым.
— Живучий, падла, — грубым баском отвечал другой. — Вишь, сучок, зенками лупает. Ничо, оклемается, эта дрянь надолго не вырубает.
Известия были обнадеживающими, но я почему-то не слишком обрадовался. У меня сформировалось и постепенно крепло опасение, что когда я, по выражению этого неизвестного доброжелателя, оклемаюсь, меня могут ждать новые испытания. Поэтому я снова крепко зажмурился, решив пока не слишком форсировать события и повременить по крайней мере с внешними чересчур яркими проявлениями того, что прихожу в сознание.
Вместо этого я попробовал легонько подвигать сначала руками, а потом ногами, чтобы проверить, насколько мне удается владеть ими. К моему удивлению, ни то, ни другое не оказалось связанным или скованным, что, естественно, внушило некоторые надежды. Но, как выяснилось, обрадовался я рано.
— Шевелится, — с заметно возрастающим опасением проговорил первый голос.
— Ага, — равнодушно подтвердил бас, — счас мы его обротаем.
Сразу вслед за этими словами я снова ощутил близко от себя давешний резкий запах пота, почувствовав, как кто-то без особой нежности перекидывает меня на живот и рывком выворачивает за спину мою левую руку. Послышался треск раздираемой липкой ленты, ею стянули мне запястье, и тут же моя левая нога оказалась загнута к пояснице и крепко принайтована к руке. Не скупясь, ленту для крепости намотали в несколько слоев так, что верхняя и нижняя конечности соединились неразрывным кольцом. Затем настал черед правого запястья.