Стеклянный Дворец
Шрифт:
Под гевеями медленно собиралась роса. Мэтью склонился над стволом и показал наверх.
– Взгляни на это дерево, - сказал он, - и на другие вокруг. Ты ведь наверняка скажешь, что они одинаковые?
– Да, - кивнула Ума, - это сразу меня потрясло: даже их ветки растут на одной высоте и в точности в том же направлении.
– Так и должно быть. Чтобы сделать эти деревья совершенно одинаковыми, было затрачено много человеческого мастерства. Знаешь, их называют клонами, ученые работали над их созданием годами. Основная часть
Он указал на прикрепленную к стволу, под длинным спиралевидным надрезом в коре, чашку из кокосовой скорлупы.
– Видишь, сколько латекса произвело это дерево за ночь? Чашка наполовину полная, так и должно быть. Если ты пройдешься вдоль ряда деревьев, то заметишь, что большинство дают примерно то же количество латекса. А теперь взгляни сюда.
Он подвел ее к другому дереву.
– Посмотри на эту чашку.
Ума заглянула внутрь и увидела, что чашка, на которую указывал Мэтью, почти пуста.
– С этим деревом что-то не так?
– спросила она.
– Насколько я могу судить, нет, - ответил Мэтью.
– Оно выглядит совершенно здоровым, ничем не отличается от остальных. Подумай обо всех усилиях, которые предприняли люди, чтобы сделать его таким же, как и остальные. Но всё же...
– он показал на почти пустую чашку, - сама видишь.
– Так в чем же дело, по-твоему?
– Ботаники скажут одно, геологи - другое, а почвоведы - третье. Но если ты спросишь меня, я отвечу, что всё просто.
– И что же это?
– Дерево дает нам отпор.
Ума удивленно засмеялась.
– Ты же не можешь и правда в это верить.
– Я сажал это дерево, Ума. Я слышал всё, что говорят эксперты. Но сборщики знают лучше. Знаешь, у них есть поговорка: "Каждая гевея в Малайе оплачена жизнью индийца". Они знают, что есть деревья, которые не будут производить столько же, сколько другие, и тогда они говорят - это дерево дает нам отпор.
Вдалеке, на склоне внизу, через окружающие стволы виднелась контора плантации. Мэтью показал на нее, махнув рукой.
– Это моя маленькая империя, Ума. Я ее создал. Я взял ее у джунглей и превратил в то, что хотел. Теперь она моя. Я хорошо о ней забочусь. Здесь существует закон, существует порядок, всё хорошо управляется. Посмотрев на нее, ты подумаешь, что здесь всё приручено и одомашнено, что все части прекрасно подогнаны друг к другу. Но когда пытаешься заставить всю машину заработать, то можешь обнаружить, что каждая ее деталь дает отпор. Дело не во мне, не в том, что правильно или неправильно, я смог создать это маленькое королевство, которое управляется лучше всех прочих, но оно всё равно дает отпор.
– И по какой же причине?
– Это природа, которая создала эти деревья, которая создала нас.
– Значит,
– засмеялась Ума, - что некоторые твои деревья по натуре бунтовщики?
– Только не так многословно.
– Но, Мэтью, - снова засмеялась Ума.
– Что же ты будешь делать, если твои сборщики решат последовать примеру деревьев?
Теперь пришла очередь Мэтью рассмеяться.
– Будем надеяться, что до этого не дойдет.
Когда всходило солнце, Ума уже не могла заснуть и отправлялась на прогулку по каучуковым рощам. Уже много лет она не вставала в такую рань и вновь открыла для себя рассвет. Это были дни, когда сборщики латекса внезапно возникали из золотистой утренней пелены, щупальца тумана тянулись за их сари и саронгами. Они проходили в каких-то дюймах от нее, не замечая ее присутствия, полностью поглощенные тем, чтобы не отставать от остальных, в тусклом свете поблескивали серповидные ножи, когда они сдирали со стволов куски коры.
В время одной из таких утренних прогулок Ума поняла, что за ней кто-то идет. Она оглянулась через плечо и увидела тут же скрывшуюся из поля зрения фигуру, это был мальчик или мужчина, она толком не поняла. В этих каучуковых рощах нетрудно было ошибиться, особенно в тусклом предрассветном свете. Расположение деревьев было таким, что кто-нибудь мог ускользнуть через один ряд в другой, и невозможно было определить, в какой именно.
На следующий день, услышав шелест листьев за спиной, Ума спряталась сама. На сей раз она разглядела его вдалеке - это был мальчик, худой, долговязый и темнокожий, в рубашке и клетчатом саронге. Ума решила, что это один из детей рабочих.
– Эй ты, там...
– позвала она, голос эхом пролетел по покрытым листвой туннелям.
– Ты кто? Подойди, - она заметила, как внезапно в темноте ярко проступили белки его глаз. Потом он исчез.
Вернувшись в дом, Ума описала мальчика Элисон.
– Ты знаешь, кто это может быть?
– Да, - кивнула Элисон.
– Его зовут Илонго, он из поселка кули. Он вас преследовал?
– Да.
– Иногда он так делает. Не беспокойтесь, он совершенно безобиден. Мы называем его морнингсайдским дурачком.
Ума решила подружиться с мальчиком. Она тщательно приготовилась и каждое утро брала с собой маленькие подарки, обычно фрукты - рамбутаны, манго или мангостины. Увидев мальчика, она останавливалась и звала:
– Илонго, Илонго, иди сюда.
Потом складывала подношения на землю и уходила. Вскоре он обрел достаточную уверенность, чтобы к ней приблизиться. В первые несколько раз Ума не делала попыток заговорить. Она клала свои дары и наблюдала издалека, как он их забирает. Ему было лет десять, но для своего возраста он был довольно высоким и очень худым. Мальчик обладал большими и крайне выразительными глазами, заглянув в них, Ума не могла поверить, что он просто дурачок.