Стеклянный Дворец

Гош Амитав

Однажды в воскресенье Дину сопровождал Илонго в еженедельной поездке в Сангеи-Паттани вместе с Саей Джоном. Они посетили ресторан Ах Фатта, где Сая Джон как обычно передал конверт.

– Я делаю это в память о жене, - сказал он Дину.
– Она была из народности хакка, по обоим родителям, и всегда говорила, что я тоже хакка, хотя никто не мог судить об этом наверняка, раз я никогда не знал родителей.

Потом Дину с Илонго отвезли Саю Джона в церковь Христа в предместьях города. Церковь выглядело ярко и приветливо, с белоснежным шпилем и украшенным полированными

деревянными планками фасадом. В тени цветущего дерева собралась разодетая паства. Ирландский священник в белой рясе отвел Саю Джона в сторонку, похлопав по спине.

– Мистер Мартинс! Как поживаете?

Дину с Илонго пошли на утренний сеанс в кино и посмотрели фильм "Я закон" с Эдвардом Робинсоном. На обратном пути, забрав Саю Джона, они остановились в доме матери Илонго на порцию лапши.

Мать Илонго была близорука и преждевременно ссутулилась. Когда Илонго его представил, Дину понял, что она уже точно знает, кто он такой. Она попросила его подойти поближе и дотронулась до лица потрескавшимися мозолистыми пальцами, произнеся на хиндустани:

– Мой Илонго гораздо больше тебя похож на твоего отца.

Подсознательно Дину совершенно точно понял, что она пыталась сказать, но ответил на эти слова словно на шутку:

– Да, вы правы, я и сам вижу сходство.

Не считая этого напряженного момента, визит прошел хорошо. Сая Джон выглядел необычно оживленным, почти как раньше. Все съели по несколько порций лапши, а в конце трапезы мать Илонго подала густой чай с молоком в стеклянных стаканах. Когда они ушли, все осознавали, причем с приятным чувством, что визит начался, как встреча незнакомцев, и каким-то образом превратился, и по тональности и по характеру, в семейную встречу.

На обратном пути к дому они сидели втроем на одном сиденье, Илонго за рулем, а Сая Джон посередине. Илонго явно взбодрился, словно преодолел какое-то препятствие. Но для Дину оказалось сложным признать, что Илонго - его сводный брат. Брат - это Нил, граница собственного "я". Илонго таким не был. Илонго был инкарнацией отца, такого, каким тот был в юности - гораздо лучшим человеком, чем тот, кого знал Дину. Это принесло какое-то утешение.

Этой ночью Дину впервые поделился своими подозрениями с Элисон. Она проскользнула в его комнату после ужина, как иногда поступала, уложив деда в постель. В полночь она проснулась и увидела, что Дину сидит у окна и курит.

– В чем дело, Дину? Я думала, ты спишь.

– Не могу заснуть.

– Почему?

Дину рассказал ей о визите к матери Илонго и о том, что она сказала. Потом он заглянул Элисон в глаза и спросил:

– Скажи мне, Элисон... Я просто это воображаю, или в этом что-то есть?

Она пожала плечами и затянулась его сигаретой, не ответив на вопрос. Дину спросил снова, более настойчиво.

– В этом есть доля правды, Элисон? Ты должна мне сказать, если знаешь...

– Я не знаю, Дину. Слухи всегда ходили. Но никто никогда не говорил прямо, по крайней мере, не мне. Ты знаешь, как это бывает - люди болтают о таких вещах.

– А ты? Ты веришь в... в эти слухи?

– Раньше

нет. Но когда дедушка кое-что сказал, это заставило меня поменять мнение.

– Что?

– Что твоя мать попросила его присмотреть за Илонго.

– Так она знает, моя мама?

– Думаю, что да.

Он молча прикурил новую сигарету. Элисон встала около него на колени и заглянула в глаза.

– Ты расстроен? Зол?

Он улыбнулся, похлопывая по ее обнаженной спине.

– Нет, не расстроен... и не злее, чем всегда. Странное дело, но зная отца, я не удивился. Мне просто захотелось никогда не возвращаться домой.

Через несколько дней Элисон принесла письмо, которое только что пришло. Дину работал в темной комнате и прервался, чтобы вскрыть конверт. Письмо было из Рангуна, от отца. Без долгих размышлений он порвал его и вернулся к работе.

Тем вечером, после ужина Элисон спросила:

– Дину, ты получил письмо?

Он кивнул.

– Оно было от твоего отца, да?

– Полагаю, что так.

– Ты его не прочитал?

– Нет Порвал.

– Разве ты не хочешь узнать, о чем оно?

– Я знаю, о чем оно.

– И о чем же?

– Он хочет продать свою долю в Морнингсайде.

Элисон помолчала и отодвинула тарелку.

– Ты тоже этого хочешь, Дину?

– Нет, - ответил он. Как по мне, то я собираюсь жить тут вечно... Я собираюсь устроить в Сангеи-Паттани студию, чтобы зарабатывать на жизнь с помощью камеры. Именно этим я всегда хотел заняться, и это место подходит, как любое другое.

Глава тридцать первая

В тот вечер, когда Илонго привез в Морнингсайд-хаус Арджуна, Дину, Элисон и Сая Джон находились в столовой, сидя за длинным столом из красного дерева. На стенах горели бамбуковые канделябры, дизайн которых разработала Эльза. Комнату наполнял яркий и теплый свет.

Илонго широко улыбался в предвкушении удивления Дину.

– Взгляните, кого я привел.

Затем через дверь вошел Арджун, одетый в форму и с фуражкой в руках. Его портупея блестела в золотистом свете из бамбуковых канделябров.

– Арджун?

– Добрый вечер, - Арджун обошел вокруг стола и хлопнул Дину по плечу.
– Рад встрече, старина.

– Но, Арджун...
– Дину встал.
– Что ты здесь делаешь?

– Скоро расскажу, - ответил Арджун.
– Но, может, сначала меня представишь?

– Да, конечно, - Дину повернулся к Элисон.
– Это Арджун, шурин Нила, брат-близнец Манджу.

– Я так рада, что вы приехали, - Элисон наклонилась к Сае Джону и тихо сказала ему на ухо: - Дедушка, это шурин Дину. Он служит на военной базе в Сангеи-Паттани.

Теперь удивился Арджун.

– Откуда вы знаете, что я служу в Сангеи-Паттани?

– Видела вас в городе позавчера.

– Правда? Удивлен, что вы заметили.

– Конечно, я заметила, - она откинула голову и засмеялась.
– В Сангеи-Паттани заметно каждого незнакомца.