Стеклянный трон
Шрифт:
— Дорин, что за ерунду вы говорите?
— По-моему, она решила немного изменить направленность своего, скажем так, ассасинства. Зачем ломать тебе шею, если можно разбить твое сердце? И тогда тебе поневоле придется бросить ее в тюрьму или даже убить.
— Напрасно, Дорин. Такие, как Селена, не в моем вкусе.
Не желая дальше злить друга, Дорин переменил тему.
— Я тут пытался понять, кто же мог убить этого Глазопожирателя. И зачем?
Золотисто-карие глаза Шаола стали почти черными.
— Я пару дней разглядывал его останки. Очень точное слово.
У капитана побледнели щеки.
— Кто-то выдрал у него все внутренности и даже…
— А я думаю, Глазопожиратель напоролся на пьяных гвардейцев. Забияк среди наших хватает. Уж не знаю, чем он их разозлил, но они решили обойтись с ним так же, как он обходился со своими жертвами.
Повторяя свою версию, Дорин и сам начал в ней сомневаться. Он видел ссоры и потасовки пьяных гвардейцев. Бывало, даже принимал в них участие. Но он не помнил, чтобы гвардейцы забили кого-нибудь насмерть да еще располосовали бы труп, вытащив оттуда все внутренности. Где-то в глубине зашевелился страх.
— Думаю, мой отец только обрадуется гибели Глазопожирателя.
— Я надеюсь.
А страх не проходил. Желая прогнать его, Дорин улыбнулся и обнял капитана за плечи.
— Ты у нас дотошный. Обязательно докопаешься. Возможно, даже завтра, — прибавил он, входя вместе с Шаолом в Большой зал.
ГЛАВА 20
Селена со вздохом захлопнула книгу. Как отвратительно все закончилось! Она встала и вышла из спальни, не зная, чем заняться. Наверное, Шаол по-своему прав, и не надо было устраивать состязание Нехемии с наследным принцем. Селене хотелось извиниться перед капитаном, но то, как он вел себя с нею… Она мерила шагами комнату. Конечно, у капитана королевской гвардии есть дела поважнее, чем сторожить самую знаменитую преступницу Адарлана. Да, она все понимает. Ей совсем не нравится быть жестокой, но… капитан заслужил такое обращение.
Селена злилась на свое поведение в зале. Вела себя как дура. Зачем-то стала объяснять капитану, почему ее выворачивает по утрам. Наговорила кучу резкостей. А он поверил ей? Или может, возненавидел после таких слов? Селена взглянула на распухшие и покрасневшие пальцы. Доупражнялась. Когда она успела превратиться из самой опасной узницы Эндовьера в столь жалкое существо?
Конечно, ей бы сейчас не себя жалеть, а подумать о завтрашнем испытании. И об убитом Глазопожирателе. Селена, как могла, согнула и расшатала все дверные петли, и теперь все двери открывались со скрипом. Если кто к ней и проникнет, она услышит заранее. Ей удалось стащить у растяпистой портнихи несколько иголок и спрятать в куске мыла. Из иголок, если их соединить, получится маленькая пика. Лучше, чем совсем ничего, особенно если убийца охотится за претендентами. Селена резко дернула руками, помогая мозгу избавиться от тревожных мыслей. Она направилась в комнату для игр и музицирования. Конечно, в карты сама с собой не поиграешь, да и гонять бильярдные шары радости мало.
Ее взгляд упал на клавикорды. Селена любила музыку. Ей нравилась власть звуков, способных разрушать и исцелять, делать достижимым недосягаемое и наполнять героизмом обыденность.
Осторожно, словно клавикорды были спящим человеком, которого она боялась разбудить, Селена подошла к громоздкому инструменту. Выдвинула деревянную скамейку. Та противно заскрипела по полу, и Селена поморщилась. Потом она подняла тяжелую крышку, села, поставила ноги на педали и слегка нажала обе. Инструмент был достаточно старым; его клавиши
Когда-то она хорошо играла. Возможно, даже очень хорошо. При каждой их встрече Аробинн всегда заставлял ее играть.
Интересно, он уже знает, что ее увезли из соляных копей в Рафтхол? Если да, попытается ли он ее освободить? Селене до сих пор было страшно допускать мысли о возможном предателе. Тогда вокруг было столько зыбкого и неясного. Через две недели после гибели Саэма она потеряла свободу и частицу себя самой.
Саэм. Как бы он отнесся к ее пленению? Будь Саэм жив, он бы вызволил ее из королевской тюрьмы раньше, чем королю доложили бы о поимке опасной преступницы. Но Саэм, как и она, стал жертвой предательства. Мысль о том, что Саэма больше нет, порою ударяла ее наотмашь, перекрывая дыхание.
Селена осторожно тронула басовую клавишу, но звук получился резким, дерганым, полным гнева и боли. Тогда все так же осторожно она попробовала наиграть на высоких нотах простенькую мелодию. Из углов откликнулось эхо, принесшее с собой обрывки воспоминаний. В комнате было настолько тихо, что музыка казалась неуместной.
Потом она заиграла другую мелодию, почти целиком состоявшую из полутонов. Это был ее давний этюд на беглость пальцев, который так и назывался: «Черные клавиши». Селена вспомнила, как изводила им Аробинна, пока тот не рявкал: «Ты можешь сыграть что-нибудь другое?» Этюд она помнила, а вот прежней беглости пальцев не было. В двух местах она сбилась, с досады вдавила педаль и сняла руки с клавиш.
Но музыка не отпускала, и тогда Селена заиграла совсем другое, где уже не было бесшабашной веселости «Черных клавиш». Первые аккорды были скованными, но Селена продолжала играть, и руки двигались все увереннее. Печальная, даже скорбная мелодия, но ее звуки делали с душой Селены то же, что с телом — горячая вода и мыло. Удивительно, что ее пальцы не разучились перебегать между белыми и черными клавишами, что после месяцев тьмы и рабства музыка по-прежнему жила и дышала в ней. И где-то среди высоких и низких, быстрых и протяжных звуков был Саэм. Селена играла вещь за вещью, доверяя музыке неизъяснимое, открывая старые раны. Она играла, и звуки были ее спасением и прощением.
Дорин замер в дверях, боясь пошевелиться. Селена сидела к нему спиной и даже не подозревала о его появлении. Она продолжала играть. Принц не знал, когда же она его заметит. Наверное, когда смолкнет последний аккорд. Но Селена играла так упоенно, что музицирование могло затянуться до ночи. Против этого Дорин не возражал. Он был готов слушать ее часами. Направляясь сюда, он просто хотел выполнить данное обещание и, честно говоря, ошеломить этим Селену. Но вместо опасной убийцы, поглощенной замыслами побега (Дорину казалось, что она продолжает мечтать об этом), он увидел девушку, поверяющую свои секреты струнам клавикордов.
При всем чутье ассасина Селена обнаружила присутствие Дорина, только когда он уселся рядом с нею на скамью.
— Ты прекрасно иг…
Ее пальцы запнулись и проехались по клавишам, заставив инструмент страдать от громких диссонансных нот. Селена вскочила и бросилась к стойке с бильярдными киями. И только тогда она увидела, кто посмел вторгнуться в ее покои. Дорин мог поклясться, что ее глаза мокры от слез.
— Что вы здесь делаете? — хрипло спросила она.
Принц мысленно усмехнулся. Похоже, любого другого незваного гостя ждало бы угощение бильярдным кием.