Стеклянный занавес
Шрифт:
– Думала, только наши эмигранты всё врут. – Валя была поражена. – Но он зачем врал мне? Кто я ему?
– А кому ещё ему врать? Шведам? Для них он ваще муравей.
Выпили кофе из пластмассовых стаканчиков. Хотелось забежать в гостиницу, переодеться перед важной встречей в свежую одежду, но там их не ждали.
Так что в двенадцать стояли перед рестораном, отмеченным галочкой на карте. В футболках и джинсах, переживших стокгольмский ливень, хельсинкский ливень и каютный фен.
С рюкзаками, в которых, кроме свитеров,
Опоздав на пятнадцать минут, подошёл неопрятный лохматый дядька в растянутом свитере и представился переводчиком Андерсом, заменяющим Эльзу.
Он, как и Эльза, говорил практически без акцента и объявил, что ресторан сочетает панорамный вид с высокой кухней и считается одним из самых престижных в городе. Поднялись на лифте, администраторша провела за самый удобный столик возле стеклянной стены. Ресторан надвисал над Стокгольмом, и центр, обрамлённый сияющей на солнце водой, лежал перед ними во всём своём холёном и холодном великолепии.
Впечатление портил болтливый Андерс, рассказавший, что считает себя главным славистом страны, и тут же пожаловавшийся на вывезенных из России через агентство русских жён, ставших конкурентками на рынке перевода.
– Плавали к пьяным чухонцам? – грубовато сострил Андерс.
– Вы про финнов?
– Русские зовут карело-финнов чухонцами. «По мшистым, топким берегам / Чернели избы здесь и там, / Приют убогого чухонца…»
Валя не знала, что это строки Пушкина, но в памяти вспыхнул пейзаж с почерневшим домом, где она в прошлой жизни была счастливой девочкой Васи у любящей матери Окку.
– Даль писал: «Сначала чухонец требует выпивку, потом выпивка требует выпивки, потом выпивка требует чухонца!» – не унимался Андерс.
– С кем мы обедаем? – раздражённо оборвала его Валя.
– С директором и с главным режиссёром нашего главного телеканала, – ответил Андерс. – Что понравилось в круизе вашей дочери?
– Я в отпаде от шведов, дерущихся за жрачку и хватающих шведских проституток! – откликнулась Вика.
– Это были финны, – поправил Андерс.
– А ничё, что они говорили по-шведски и представлялись шведами? – усмехнулась Вика и полезла за фотоаппаратом. – Шведский педофил лет под сто клеил меня прямо при матери! Показать фотку? Я продам её русским газетам!
– Кажется, они идут, – кивнул Андерс в сторону входа, чтобы закрыть тему.
Появились два породистых мужчины лет пятидесяти, подали визитки, церемонно представились. Оба показались Вале похожими на Свена. К столику тут же подошёл мужчина в ослепительно-белом пиджаке и пожал Вале руку.
– Это хозяин ресторана, – пояснил Андерс. – Ему приятно видеть у себя русскую телезвезду.
Вслед за хозяином ресторана нарисовалась девушка в замурзанной белой жилетке и буквально приклеилась к их столу.
–
Он что-то продиктовал девушке в замурзанной жилетке и стал переводить Вале вопросы важных телевизионщиков. Но они спрашивали какую-то ерунду. Как понравился Стокгольм? Что видели в Хельсинки? Как поживает Ельцин?
Валя поняла, что это протокольная преамбула. Вскоре девушка в замызганной жилетке принесла грибной суп. И то, как его несла, подсказывало, каким образом замызгалась её жилетка. Суп показался пересоленным, но все его честно хлебали.
После супа каждому был подан красивый глиняный горшок, из которого свешивалась верхняя половина варёного рака, а нижняя утопала в горячей томатной жиже.
– У меня аллергия на раков, – испугалась Валя.
Конечно, она ловила в деревенской реке с девчонками раков, но не знала, какими приспособлениями едят их здесь.
– Шведы любят раков. Подарите рака директору канала, – предложил Андерс, сунул свою лапищу в Валин горшок, вытащил рака за ус и шлёпнул в горшок директора канала.
Из горшка хлюпнули томатные брызги, и директор улыбнулся тонкими губами. Видимо, для Швеции это было нормально.
Вика с удовольствием грызла рака, а Валя копала в горшке вилкой. Содержимое напоминало подогретый томатный сок, в котором слонялись мидии и кусочки варёной рыбы.
– Здесь прекрасная кухня и прекрасное обслуживание, – причмокнул Андерс.
– Полный отстой! Тарелка от супа до сих пор не убрана, – откликнулась Вика. – У нас за такое пинком под зад!
– Тарелки – не проблема. Профсоюз защищает труд официантов, шведский официант – работник, а не прислуга, – гордо подчеркнул Андерс.
– Что именно защищает профсоюз? Её грязную жилетку? – возмутилась Валя, Андерс её бесил.
– Люди из России не могут нас критиковать. Мы видим по телевидению вашу безработицу, бандитизм, бездомных, проституцию. А Швеция – самая удобная для жизни страна мира, – говоря это, Андерс выпучил глаза, как только что съеденный им рак.
– У нашего четырёхзвёздочного отеля тоже сидят бомжи с панками, – встрепенулась Вика. – Могу познакомить и с четырехзвёздочной крысой из нашего отеля! Я её сфот-кала.
Директор канала и режиссёр не испытывали ни малейшего интереса к происходящей рядом дискуссии на русском и переговаривались по-шведски.
– А ещё у нас переводчиков нанимают переводить, а не митинговать за свою зарплату, – поставила Вика Андерса на место.
– Но переводить нечего, их не интересует Россия, – сбавив тон, пояснил Андерс.
И тут директор канала показал на часы и обратился к Вале, а Андерс перевёл:
– К сожалению, мы спешим на другую встречу. Мне известно, что вы ведёте передачу о природе России. Но всё равно хочу узнать ваше мнение о выборах президента. Россия снова станет красной?