Стеклянный занавес
Шрифт:
– Это, бабуль, фасон такой, – успокоила Вика.
– А вот, доча, который после Юрика с тобой жил, в газете написал, мол, разглядел в массажистке звезду.
– Лошадин? – вздрогнула Валя; час от часу не легче. – Где газета?
– В папку ложу, чтоб Шарик не замял! Мне всё про тебя в киоске оставляют!
Валя впилась глазами в текст, Вика прижалась к её плечу, чтоб читать одновременно. Поседевший и отвратительно разжиревший Лошадин, известность которого закончилась в годы знакомства с Валей, улыбался с фотографии и бесстыдно врал.
«–
– Она работала массажисткой и, узнав, что я режиссёр, тут же ушла ко мне от мужа. Я первым увидел в ней звезду и готовил на главную роль в фильме “Весна в горах”.
– Главную роль в этом фильме сыграла заслуженная артистка Надежда Куклина.
– Потому что Валентина изменила мне с артистом Лебедевым.
– За это вы сняли обоих с главных ролей в фильме “Весна в горах”?
– Бросив меня, она загубила карьеру в кино. Разве что снялась в эпизоде сказки, прославившейся благодаря рекламе воды. Я стал для неё такой же ступенькой в карьере, как и её первый муж. Потом она перешагнула через Лебедева, охмурила министра Горяева, он сделал её личной массажисткой и просунул на телевидение.
– Вы не смотрите передачу “Берёзовая роща”?
– Нет. Валентина Лебедева – акула, в челюстях которой пропадают мужчины, стоящие всё выше и выше по карьерной лестнице. Режиссёры, артисты, министры, депутаты. Они, как я, покупаются на её фальшивую чистоту и искренность, но вместо сердца у неё машинка для пересчитывания денег.
– Лебедева живёт с матерью и дочерью в хрущёвке.
– Эта квартира для встреч с журналистами, живёт она в шикарном загородном доме, который ей купил депутат Горяев из вороватого окружения Ельцина.
– Ваш рассказ огорчит наших читателей.
– Кто-то же должен рассказать всю правду о Валентине Лебедевой!»
Валя с Викой потрясённо переглянулись.
– Доча, это специально? Для рекламы? – спросила мать. – Как про пацанов, что трусы в ресторане сымали?
– Да, ма, специально, – выдавила из себя Валя.
– Женой назвал, – отметила мать. – Видать, заноза у него сердешная. Режиссёр. В самой Германии живёт.
– А мы втроём живём в загородном доме, который подарил Горяев? – накинулась на неё Валя.
– Так если напаскудил, пиши в редакцию письмо правды, что с брака сдёрнул, да не женился! – посоветовала мать и вернулась к неразобранным чемоданам.
– Зуб даю, этот старый шланг текста не видел, – предположила Вика. – Как твои интервью разбодяживают, так и за него нарисовали.
К обеду зазвонил сотовый, Валя увидела, что это Горяев, ушла говорить в материну комнату.
–
– Нормально. Как выборы?
– Гарант гастролирует. Его инфаркт скрываем. Делаем историю страны без перекуров, пока вы путешествуете.
– Могу пойти листовки расклеить, – съязвила Валя.
– Твой Лошадин уже расклеил.
– Лошадин – скотина, хотя могли написать за него.
– Я ему когда-то денег не дал на кино. Вот он на интервью от зюгановских получил. Оно не про тебя, а про меня, как про окружение ЕБНа. Ты тут случайно оказалась с загородным домом, на который я пожидился. Думал, любишь меня бескорыстно.
– Я б не взяла…
– Никак это интервью не комментируй. Говори: «Лошадин? Слышала, но лично не знакома. Пожилой человек, запутался, когда и на ком был женат, могу показать паспорт…» Увидимся?
– Как от поездки очухаюсь. – Интервью с Лошадиным затмило шведские впечатления.
– И кстати, до конца выборов квартиру не покупаешь. Иначе на первых полосах будут её фотографии с заголовком «ельцинский прихвостень купил зазнобе гнёздышко».
– Чёрт бы вас всех побрал! – не сдержалась Валя.
– Издержки производства.
– Не буду издержкой твоего производства и куплю назло!
– До конца выборов денег не дам, – мягко предупредил он.
– Свет на тебе клином не сошёлся! Куплю без твоих денег! – заорала Валя и отключила сотовый.
В поездке она отдохнула каждой мышцей, каждой косточкой, каждым суставчиком и каждой ресничкой. Но первый день дома снова спихнул на грязную, бешено вертящуюся карусель, на которой не на что опереться, а все с интересом наблюдают, удержит она равновесие или свалится.
Так вот, плевать на прессу и Виктора, она не упустит квартиру своей мечты, а деньги займёт у Сони. Без всякой надежды набрала её сотовый, и вдруг подошёл Юкка.
– Привет! Почему не подходили к телефонам? Где Соня?
– Сони болеет нервами…
– Юкка, мы с Викой плавали на пароме к вам из Стокгольма! Ни разу не дозвонились! У неё опять депрессуха?
– Есть депрессуха. Умер её тетя Роза, тётя Хая остался один и заболел инсультом. Сын взял тётя Хая в Израиль, но она имеет страх горячий погода. Сын сказал Сони, что умер тётя Роза, когда сделал похороны. Сони не имеет телефон в больнице, а я купил новый номер для телефон. Может быть, Сони надо приехать немножко в Россию?
– Юкка, конечно, надо!
– Как поживает твой мазер и девочка? – Его голос стал теплее.
– Вика учится. У нас скоро выборы президента.
– Мы имеем страх соседов-коммунистов! Вы не должны сделать их президент!
Валя помнила сестёр Сониного отца: тётю Розу, тётю Хаю. Соня и без базовых потерь регулярно укладывалась в клинику, где отнимают сотовый, делают массаж, проводят аутотренинги и прочие радости, возвращающие вкус к жизни.
Какой же брызжущей жизнью Соня была дома в застой при проблемах и безденежье, всё вокруг неё ходило ходуном. И как помертвели её глаза в Финляндии.