Стекляный лабиринт
Шрифт:
– Да как-то забыл про нее, - смущенно сознался Мазут, не обладавший способностью быстро ориентироваться в сложившихся обстоятельствах.
– Больше не приходи, что бы ни случилось. Ладно, пока иди вон лучше Мишане помоги, а то он один с этой бабой не справится.
Из соседней комнаты доносились звуки борьбы, что-то упало и разбилось, послышался звук пощечины, тонко вскрикнула женщина. Мазут подскочил к двери, заглянул внутрь и, заржав, исчез в комнате.
Свет фар полоснул темноту двумя острыми лучами лишь в третьем часу ночи. Сидевший в карауле Мазут
– Он едет.
– Хорошо, смотри там внимательно, - тут же отозвался Вадим.
– Сашка там скоро?
– Его не жди, он уже не успеет.
Пост Мазута располагался рядом с дорогой. Единственное дерево в этой местности года два назад вывернуло с корнем, от него осталась довольно вместительная яма, в которой и разместился подручный Гусева. Парень затаил дыхание, машина приближалась. Мазут отлично рассмотрел в салоне знакомую фигуру бывшего бригадира и, когда внедорожник миновал откос, торопливо сказал в микрофон:
– Он один.
– Хорошо, значит, как договорились: если услышишь в доме выстрелы, то стреляй в любого, кто выйдет на улицу. Я тебе сообщу, когда все кончится.
Черный "гранд-чероки", мягко урча, развернулся около домика, и Антоша заглушил двигатель.
Его ждали. Круглый матовый фонарь над входом освещал сосредоточенные лица вышедших на улицу самого Гусева и двух парней с автоматами наизготовку. У Аркадия появилась мысль, что его пристрелят сразу же, едва он покинет салон, но широкая улыбка его бывшего друга предвещала другое развитие событий.
"Нет, этот сразу не убьет, он сначала повыпендривается, силу свою покажет", - понял Аркадий.
– Ну вот, а мы тебя уж тут заждались! Соскучились даже, - жизнерадостно воскликнул Вадим.
"Обкололся, сука, и доволен", - присмотревшись к гусевской морде, определил Антоша. Мишаня с автоматом рывком отворил заднюю дверцу джипа, направил ствол вниз, но потом отвел оружие в сторону и отрицательно мотнул головой:
– Нет никого.
– Деньги привез?
– спросил переставший улыбаться Гусь.
Аркадий молча кивнул в сторону машины, и все тот же Мишаня, открыв дверцу рядом с местом водителя, вытащил черный "дипломат".
– Ну, вот и ладушки, пошли, проведаем твоих?
Аркадий вошел в домик вслед за Вадимом, и первое, что он увидел в комнате, было застывшее лицо Татьяны с невероятно расширенными зрачками. Волосы ее были всклокочены, под левым глазом небольшой синяк, нижняя губа припухла. Руки ее судорожно сжимали накинутый на плечи плед, но между двумя половинами шотландской шерсти Антоша заметил разорванное платье. Он рванулся на Гусева, схватил его за горло.
– С-сука, я тебя придушу!..
– прорычал он, но тут же получил сильный удар прикладом по голове, и массивное тело Антоши медленно сползло вниз.
Он все же успел хорошо прижать Вадима, так что тот пару минут не мог говорить, только растирал руками шею, а потом со всей силы несколько раз пнул бесчувственное тело Аркадия.
– Падаль, еще кусается, - и Гусь от всей души поливнул матом. Потом Вадим трясущимися руками взял рацию, нажал кнопку вызова и спросил: - Мазут, как у тебя там?
– Все на мази, тихо, как в морге.
– Дурак! Нашел, как шутить!
Роман проснулся и, подняв голову, с недоумением осматривался по сторонам, Татьяна рывком притянула сына к себе, стараясь, чтобы сын не увидел лежащего на полу избитого отца.
Антоша начал приходить в себя, и Гусь еще раз ударил его ногой по голове. Аркадий застонал, обхватил лицо руками, но, переждав боль, снова начал упрямо подниматься на ноги.
– Падла, я тебя на куски разорву, - прорычал он. Губы Антоши были разбиты, по подбородку текла кровь.
– Уже не сможешь. Кончилось твое время, Антоша. Если бы ты знал, как ты мне надоел за эти годы!
– Гусев говорил смачно, с наслаждением, кривясь в жуткой своей улыбке.
– Ты же меня за шестерку держал, так, на подхвате. "Гусек, сходи, пивка купи!" - передразнил он.
– Помнишь такое? А я тебе не "гусек", я Гусев, Вадим Александрович, единственный и неповторимый! Ты же тупой, Антоша! Тупой, как этот валенок! Если б не я, ты бы не имел и половины тех бабок, что лежат сейчас в этом "дипломате". Кто придумал доставлять геру через Мамона? Я. Кто тебя скрутил с волжанской братвой? Тоже я. Ты без меня ноль, куча мяса, Антоша.
– Ты пидор, вот ты кто, - прохрипел Аркадий, и снова Вадим ударил его ногой по лицу. Кровь брызнула из носа, Гусев хотел добавить еще, но его остановил Санек:
– Постой, давай сначала посмотрим, что он привез. Может, тут и нет ничего.
Вадим понял волнение своих парней. Им он обещал разделить деньги Антоши, это была плата за огромный риск сегодняшней ночи.
– Давай, открывай, - велел он.
Если бы Санек мог прочитать мысли своего шефа, он бы не спешил открывать "дипломат". Вадим ни с кем не собирался делить. Подтверждение находилось в соседней комнате: такой же кейс с долларами, героином и несколькими загранпаспортами на разные имена, но с фотографиями Гусева и его сына. По задумке Вадима, он должен был, обрубив в Кривове все концы, спуститься вниз по Волге, до Астрахани. Там его уже ждал сын, и вместе с ним через Каспий Гусев рассчитывал добраться до Баку, а затем и дальше, туда, где уже никто не будет интересоваться его прошлым и будущим.
"Сейчас он откроет, я выстрелю ему в затылок, а потом в Мишаню. Затем позову этого дурака Мазута и грохну его прямо на пороге. Вроде все", - решил Вадим, нашарив в нагрудной кобуре предохранитель пистолета.
Санек никак не мог справиться с замками "дипломата":
– Гусь, здесь заперто.
– Ключи, - потребовал Вадим, вытаскивая пистолет и направляя его на бывшего друга.
– На, подавись, - сказал Аркадий, вытащив из кармана связку и катнув ее по полу в сторону стола. Санек подхватил ее с живостью клюющей червяков трясогузки и снова занялся "дипломатом".