Стекольная laffка Zахари
Шрифт:
— Чему ты улыбаешься, дорогуша? — спросила Миранда. Она опять нацепила эти проклятые бабушкины очки, спустив их на кончик носа, пока пролистывала экземпляр Self {Self magazine — американский женский журнал, специализирующийся на здоровье, здоровом образе жизни, фитнесе, питании, красоте и т. д. — Прим. пер.}. Он надеялся увидеть, как когда-нибудь они свалятся в ее кофе. И он ненавидел, когда она называла его «дорогуша».
— Ничему, Mиранда, — ответил он, утратив часть удовольствия. — Просто наслаждаюсь днем.
Ченнинг открыл газету и
Чаннинг не мог не заметить инициалы женщины — S. W. Будь они в другом порядке, он мог бы встревожиться; кроме того, он видел, что Миранда поставила стеклянную рамку в безопасное место. Правда, сейчас он все еще чувствовал пристальный взгляд жены и в отчаянии отложил листок.
— Миранда, — сказал он с раздражением, — ты пялишься на меня все утро. В чем дело?
Она послушно опустила взгляд и уставилась в скатерть.
— Прости меня, Ченнинг. Я не хотела так смотреть. Это просто что… ну…
— Что? — спросил он. — Что именно то, что?
— Мне так понравился твой презент на годовщину, — сказала она. — Я не знаю, как сказать…
Она колебалась.
Ченнинг откинулся в кресле и скрестил руки. Вот опять, подумал он сердито. Она хочет вернуть его обратно.
Наконец она продолжила:
— Как ты думаешь, ты мог бы достать мне еще одну стеклянную вещицу — рамку или как ты ее называешь? Я не хотела говорить вчера вечером и портить тебе настроение, но одна из служанок уронила ее, когда убирала кабинет. Мой подарок разлетелся на сотню кусочков.
Стекольная Laffка Захари.
Она не изменилась — тот же пыльный, плесневелый запах, те же старые стеклянные вазы и непримечательные хрустальные статуэтки украшают полки. Чаннинг не знал, чего он ожидал найти в свой второй визит — может быть даже, что этого места больше нет, хотя и прошло немногим более двух недель. Но вот он тут, и на этот раз он не усомнится, здесь или нет владелец; он чувствовал присутствие Захари за занавесом.
— Добрый день, г-н Мэнделл.
Чаннинг начал. Он, должно быть, отключился, потому что вдруг Захари оказался рядом, но Чаннинг не видел, как он идет к прилавку.
— О, привет.
Он не сказал больше ничего — как можно попросить купить другую жизнь? Захари улыбнулся ему и спокойно ждал. Пять секунд прошло, потом десять; но Ченнинг всё по-прежнему нервно молчал, не встречаясь глазами с мужчиной. Наконец Захари значительно вздохнул и, наклонившись за кассу, извлек зеркальный поднос и его сверкающее содержимое.
— Жаль Сандру Уитли, — сказал Захари тихо. — Я уверен, что она была прекрасной женщиной.
— Кто?
— Женщина, которая умерла сегодня утром, когда рамка была разбита, — мягко ответил Захари.
Ченнинг почувствовал, что кровь отхлынула от лица, — это шестое чувство Захари оказалось не таким невероятным, как он считал раньше. Затем он нахмурился.
— Но я думал, вы сказали, что ее инициалы — W S, а не S W.
Мужчина пожал плечами.
— Крохотная — скажем так — белая ложь? Иногда я вынужден переставлять буквы — без объяснений.
На его лице не отразились эмоции.
— О. Ну, это б-был несчастный случай, — сказал Чаннинг, немножко заикаясь. — Одна из горничных уронила ее.
Он мысленно упрекнул себя за предложенное объяснение: в конце концов, какая разница, кто сделал это? Даже если бы он специально разломал золотистую рамку, кто из них действительно был больше виноват? Он — за ее уничтожение? Или Захари — за ее создание?
— Конечно.
Слушая бархатистый тон голоса Захари, Чаннинг поймал себя на впечатлении львиной неумолимости. Чтобы скрыть свою тревогу, он обратил внимание на поднос. Так много цветов и форм! И каждая представляет собой жизнь — он теперь полностью верил — кого-то в городе, живого, дышащего мужчины или женщины, кого-то, кто любит и ненавидит, как и он сам. На подносе были по крайней мере пять или шесть рамок, которых он не помнил с последнего визита — какую из них? Его совесть ох**тельно играла с его способностью выбрать.
— Вот эту, — сказал он наконец. Он указал на нее и наблюдал, как Захари поднял ее с зеркальной поверхности и осмотрел для проверки. Она выделялась среди прочих, была темнее и стильнее — меж хрустальных прядок сквозили дымные завитки черного и серого.
Взгляд Захари нашел ее.
— Красивое произведение, — сказал он ровно, кладя стекло на ладонь Ченнинга. — Жизнь, которую оно окружает, принадлежит…
— Нет! — Ченнинг прервал его и отстранил стекло. — Пожалуйста, я не хочу знать. Просто… заверните его.
— Даже инициалы?
Ченнинг решительно покачал головой. Если что-то случится с рамкой — когда ее расколют — у него на душе будет легче, если эта…жертва останется для него тайной.
— Как угодно.
Ченнинг рассеянно бродил по небольшому помещению, прислушиваясь к шорохам, тихим звукам, которые производил лавочник, пакуя подарок, и позволил своим мыслям свободно уплыть…
— Хотите еще что-нибудь, мистер Манделл? — спросил Захари мягко.
Ченнинг остановился спиной к прилавку, руки в карманы. Он глубоко вдохнул на длительную, собирающую нервы в комок секунду перед тем, чем повернуться.